Бесконечный апрель

Люба. Вспомнил! Десять лет назад еще. И Вадик волноваться будет, он – хороший отец, я чувствую. По животу меня гладит. А он ребенка будет любить… Чувствуется, знаешь. Что не бросит, чувствуется… Что там говорить, женщина всегда это чувствует.

Веня. Мы все время жили какими-то внутренними интересами с Галей, все время что-то выясняли… Наверное, если бы надавили тогда, уговорили восстановиться… Галя всегда хотела сына.

Люба. Я дочку Галей назову. Если будет дочка.

Пауза.

Веня. Мороженого хочу.

Люба. Ты че это? Сходить?

Пауза.

Веня. Галя говорила мне, что боится умереть зимой. Будет мерзлая земля, говорила она, могильщики будут копать яму и материть покойницу. Она не хотела, чтобы ее материли. Дожила. Апрель. Оттаяло.

Люба. Ерунда. Я поеду…

Веня. Куда?

Люба. Вадик хочет новую квартиру. Не на выселках. Чтобы не два часа от центра… Скоро встанем на очередь. Я поеду…

Веня молчит.

Люба. Не раскисай тут. Приеду завтра рано утром. Я договорилась насчет конфет, «Каракум», подруга обещала достать…

Люба уходит в коридор. Слышно, как она закрывает за собой дверь ключами. Веня сидит и смотрит в пол.

Веня. Люба! Люба, а ты не знаешь, где у нас лежит книга кулинара?

Веня поднимает голову – Любы нет, она ушла.

10

Весна. Апрель. Окна старой квартиры открыты настежь. По квартире ходит Галя – молодая девушка в потертых джинсах, и длинными волосами, собранными в конский хвост. Галя то и дело нагибается, поднимает с пола разный хлам, чтобы разглядеть поближе, рассматривает вещи, книги, посуду.

Галя. В этом доме жили две моих прабабушки, бабушка с дедушкой, мама тут детство провела. Представляешь, Кость? Это же история, прикинь? У меня был потрясающий дед, говорят. Совершенно героический. Нет, ну ты посмотри, здесь пахнет историей, да? Жалко, что мама будет продавать эту квартиру. Я с дедушкой так и не пообщалась. Приезжала к нему пару раз. Но он че-то в последнее время того… Старый человек был, короче, уже не помнил ничего. Смотри, какой потолок, да? Вот бы реставрировать. Тут вообще галерею можно. О! Вот эту коробочку я заберу. Это из-под чего? Из-под монпансье, кажется. Какой год, интересно? Не написано. И книжки эти заберу. Книга кулинара с ятями, смотри! Офигеть, да? Это вообще коллекцию можно делать. Офигеть! Хочу коллекцию свою. Чтобы сохранить традиции как бы… Хорошо, что я у мамы ключи взяла, да? А то продадут, и все выбросят. Ничего не останется. Нет, ты посмотри, какие здесь расстояния. Тут в футбол можно играть! Вот бы здесь какой-нибудь сейшн устроить? Нет, а что – это тема! Пока квартиру не продали. Позвать народ, инсталляцию какую-нибудь замутить. Это идея, да? Вообще нормально можно сделать… Я бы тут стены расписала. Все равно закрашивать будут. Еще такую музычку в стиле ретро. Вот люди жили. Какие судьбы, наверное, да? Другое время совсем, другие люди. У меня был потрясающий героический дед. Он тут блокаду пережил. Блокада, представляешь, да? Можно сделать сейшен в стиле блокады. Сухариков купим, будем чай заваривать и грызть. У меня платок дома есть, как раз в стиле того времени. Такой костюмированный вечер, да? Вот это были судьбы, не то что мы. Такие сильные люди, столько всего сделали… Совершенно другой подход к жизни… Да? Правильно же я говорю?

11

Апрель. Блокада. Зима еще не до конца отступила, и повсюду видны грязные лохмотья снега. Веня идет по улице, медленно, тяжело. У одного из домов ходит ребенок лет двух. Малыш, скорее всего, совсем недавно научился ходить. Он падает и плачет. Веня подходит к ребенку, поднимает его.

Веня. Чего ты? Где твоя мама? Ты зачем вышел? Здесь нельзя. Совсем нельзя. Особенно детям. Очень опасно. Очень опасно, очень… Такая темень уже. Ты умеешь говорить? Нет? Это плохо… Как же мы найдем твою маму? А если… Господи… Мы ее сейчас найдем. Найдем твою маму. С ней все хорошо, думаю. Пошли…

Веня берет ребенка за руку, они заходят в парадное, и поднимаются по лестнице. Веня стучит во все квартиры – тишина. Никто не открывает. Какая-то женщина из-за дверей спрашивает: «Кто?»