Бескрайние земли

Прописал хинин, порекомендовал обратиться в аптеку Сан-Жозе, но мысли его были уже снова заняты событиями, развертывавшимися в Табокасе. Сплетники — а кто не был сплетником в Табокасе? — занялись Эстер. Плохо дело. Для этих людей не было замужней женщины, которая оставалась бы честной. И для Табокаса не было ничего занятнее скандала или любовной трагедии. А тут еще известие о предполагаемом приезде Теодоро. Что он, чорт возьми, собирается здесь делать?

Доктор Жессе надел пиджак и вышел. Он посетил двух или трех больных, и везде только и говорили, что о предстоящих стычках из-за леса Секейро-Гранде. Все жаждали узнать у врача новости — ведь он близок к Орасио, он должен быть в курсе всех событий. Потом Жессе отправился к себе в школу. Он руководил ею еще со времен старого правительства, когда его партия находилась у власти. Ни разу он не был смещен, это было бы слишком большим скандалом, — разве он не добился постройки нового здания школы, разве он не пользовался большой поддержкой педагогов? Он пересек школьный двор, прошел через залу. Сейчас Жессе забыл и про Эстер, и про Теодоро, и про лес Секейро-Гранде. Мысли его были заняты праздником, подготовляемым школой в связи с Днем дерева, который должен был вскоре отмечаться. По двору бегали мальчишки, они так и вертелись под коротенькими ножками врача. Он поймал двух-трех, велел им найти помощницу директора и учительницу португальского языка. Затем прошел через одну из классных комнат — мальчики встали при его появлении. Он знаком велел им сесть, прошел в другую залу. Помощница директора и несколько учительниц уже ждали его.

Он уселся, положил шляпу и чемоданчик на стол. Вынул платок, вытер пот, струившийся по его полному лицу.

— Программа праздника уже составлена… — сообщила помощница директора.

— Отлично, посмотрим…

— Сначала состоится заседание. Речь…

— Доктор Виржилио не сможет выступить: он завтра уезжает в Ильеус по делу полковника Орасио… Пусть говорит Эстанислау…

Эстанислау был частным учителем, присяжным оратором на каждом празднике, устраивавшемся в Феррадасе. В каждой речи, по поводу любого события он применял одни и те же выражения и одни и те же образы. В Феррадасе немало людей знали «речь Эстанислау» наизусть.

— Какая жалость!.. — воскликнула худенькая учительница, поклонница Виржилио. — Доктор говорит так хорошо, и сам он такой красивый…

Все рассмеялись. Жессе все еще вытирал пот.

— Что же я могу поделать?

Помощница директора продолжала:

— Так вот: сначала состоится торжественное заседание в школе. Речь скажет учитель Эстанислау (она заменила имя на бумажке, которую читала). Потом ученики будут декламировать. Затем все споют хором «Гимн дереву». И наконец — церемония выпуска учеников, все отправляются на площадь. Там намечено: посадка дерева какао, речь доктора Жессе Фрейтаса и чтение стихов учительницы Ирен.

— Очень хорошо, прекрасно, — говорил врач, потирая руки.

Он открыл чемодан, вытащил из него несколько листов бумаги, разрезанных вдоль. Это была его речь. Жессе начал читать ее учительницам. Понемногу он воодушевился, даже встал; теперь он читал громко и с важностью, сильно жестикулируя. Детвора собралась на пороге зала и ужасно шумела, несмотря на неоднократные предупреждения помощницы директора. Но для доктора Жессе это не имело значения. Он был опьянен своей речью и читал ее с пафосом:

— Дерево — подарок бога людям. Дерево — наш друг. Оно дает прохладную тень, вкусные плоды, древесину, столь необходимую для производства мебели и других предметов комфорта. Из его стволов строились каравеллы, которые открыли нашу дорогую Бразилию. Дети должны любить и беречь деревья.

— Очень хорошо… Очень хорошо… — восхищалась помощница директора.

Учительницы поддержали ее:

— Прекрасно…

— Речь будет иметь успех…

Жессе обливался потом. Он провел платком по лицу, прикрикнул на все еще стоявших в дверях мальчишек; они бросились врассыпную. Затем снова сел.

— Неплохо, а? И вы знаете, я написал ее в один присест, вчера вечером. Последние дни мне было некогда, так как ко мне приехали гости и их нужно было развлекать..

— Говорят, дона Эстер в этом не нуждалась, — сказала одна учительница. — Доктор Виржилио и так развлекал ее целыми днями…

— Ну, чего только здесь не наговорят… — возразила худая учительница. — Ужасно отсталый край… — Она приехала из Баии и никак не могла свыкнуться с нравами Табокаса.

Другая учительница, уроженка этих мест, почувствовала себя оскорбленной.

— Может быть, и отсталый для того, кто хочет называть бесстыдство прогрессом. Если торчать у ворот с молодыми людьми до позднего вечера — это прогресс, тогда Табокас, благодарение богу, и впрямь отстал от цивилизации.

Это был намек на флирт учительницы с одним молодым человеком, служащим экспортной фирмы, тоже приехавшим сюда из Баии; скандальный флирт, о котором сплетничал весь Табокас.

Худенькая учительница возмутилась: