Бескровная охота

Вначале она скачала самый подробный план города, какой только смогла найти. Затем план подземных коммуникаций. То здание, которое ее интересовало, было номером 334 по улице Современной Косметики. Она узнала о нем все, что можно было узнать. То есть, ничего конкретного, кроме плана комнат. Она не узнала даже фамилии владельца.

Этой же ночью она двинулась к шоссе. Она решила не терять времени, потому что квантовые батареи не будут работать бесконечно – вскоре начнется энергетический голод. Она спряталась среди пушистых треугольных елочек, у самой автозаправки, и стала ждать. Сейчас машины ходили гораздо реже, чем во времена до вторжения. На заправке было тихо. Изредка слышался деревенский смех (который во все века отличался от городского), далекие голоса говорили так тихо и в то же время так отчетливо, что можно было узнать какого цвета Маня надела юбку. Потом голоса исчезали и заправка тонула в могучей тишине природы. Когда машина приближалась, звук мотора был слышен за много километров. Вначале слышалось тихое равномерное стрекотание, почти не отличающееся от стрекотания сверчков, затем за дальним поворотом невидимые фары начинали подсвечивать небо, потом звук усиливался, и лишь через несколько минут над черным контуром холма появлялся яркий огонек. До утра проехало лишь несколько стареньких биомов, один тяжелый антиграв и два танка Рено, оба без башен и без краски-невидимки, допотопно-зеленые. Реношки имели сильный искусственный интеллект и всегда успевали сообразить, что к чему. Видимо, их оставили в живых только потому, что они сами избавились от своих башен. Теперь они, безобидные, катались по дорогам, и не знали, чем заняться. Уже начинало светать, когда ей, наконец, повезло.

Это был большой грузовой тришер с цифрой 37 на кабине. Тришеры использовались для компактной перевозки грузов. Тридцать седьмые уменьшали объем груза в тридцать семь раз, за счет эффекта квантовой дубль-интервенции. Вес груза не имел значения, потому что тришеры обычно были оборудованы антигравитационными подвесками. Тришер начал останавливаться еще метров за двести и подкатил к заправке очень медленно, из-за большой инертности груза.

Пока робот-заправщик прилаживал кран, Лора закрепилась на нижней панели тришера. Здесь было темно и удобно, и пахло виниловым спиртом, который тришер использовал как горючее. Послышался усталый мат шофера, и тришер двинул вперед, медленно разгоняясь. Из своего укрытия Лора могла видеть лишь узкую полосу у полотна дороги; вскоре она убедилась, что тришер действительно шел в город.

Тришер разгрузился и стал в гараж. Весь день Лора проспала под его дном; проснулась при приближении шагов и юркнула за большие ящики у стены. Когда люди ушли, вышла из гаража. Это был тот самый город, из которого она бежала ночью. Этой ночью она вернулась, но не узнала город. Деревья исчезли, исчезли парки, сады и скверы, и все свободное пространство было засажено аккуратными рядами треугольных елочек. По этому городу было очень легко пробираться незамеченной. Примерно к трем часам утра она добралась до номера 334 по улице Современной Косметики.

Первые же сутки наблюдений подтвердили ее предположение. Она узнала обоих: и молодого рыжего в очках, и того мерзкого субъекта, которого молодой называл: «Иваныч». Иваныч дважды входил в здание и выходил из него. Именно эти двое занимались инфо-трансплантацией. Именно эти двое отняли ее тело. И значит, именно они должны были вернуть его обратно. Но все это стоило хорошо обмозговать. Или обпроцесорить, точнее говоря. Некоторые входные данные уже имелись. Иваныча Лора встречала и раньше. Еще вчера она не была в этом уверена, но теперь знала наверняка. У нее была хорошая зрительная память на лица. Иваныч однажды проходил по подозрению в нестандартности. А раз так, то Лора имела его файл в своей домашней картотеке. Конечно, был определенный риск в возвращении домой. Но, если ее там и ждали поначалу, то вряд ли их терпения хватило на столько дней.

Дома ничего не изменилось. То есть, дома изменилось все, но не сейчас, а уже в то памятное утро, когда она последний раз ушла отсюда. Дом стал чужим, обстановка безвкусной, даже портьеры и те стали пошлыми. И все стало больше раза в два, и все стало выше, потому что сейчас она передвигалась по полу на довольно коротких манипуляторах. Отсюда выветрилось даже чувство никогда, которое осталось лишь в ее памяти, желтое и концентрированное, как хороший куриный бульон. Здесь же не было и ни молекулы этого чувства, если только чувство можно измерять в молекулах. Это был просто чужой-пречужой дом. Займемся делом, в таком случае, займемся делом. Включим компьютер. Ага. Что с почтой? Нормально, прислали штрафы за прикручивание звука во время рекламы. В случае неоплаты или непредоставления медицинской справки о болезни ушей обещают просто отключить телевизионный кабель. Неужели еще кто-то заботится о прослушивании рекламы? Вот и картотека. Посмотрим. Ага, его отчество действительно Иваныч.