Бескрылая птица (СИ)

Это была одна из бедных окраин города, в которой жили рабочие, торговцы маленьких рынков, рыбаки и все те, кого судьба заставила родиться теми, кто должен тяжело трудиться, чтобы заработать себе на пропитание. Несмотря на то, что среди местных жителей встречались жулики, уличные воры, пьяницы и попрошайки, эти старые серые дома и трактиры с облезлыми стенами и полусгнившими вывесками были домами людей достойных. Почти каждый живущий на этой окраине просыпался рано утром, трудился допоздна и приходил домой, к семье, чтобы разделить с ней скудный ужин и лечь спать. Кто-то позволял себе выпить пинту эля в одном из трактиров, кто-то не имел денег и на обувь для своих детей, и те бегали по теплым летним улицам босые, а зимой — в грязных, обернутых вокруг ступней тряпках. Многие здешние были одеты весьма прилично, другие — ходили в лохмотьях. Кто-то зарабатывал непосильным честным трудом, кто-то воровством, жульничеством или попрошайничеством. Между окнами противоположных домов были натянуты длинные веревки, на которых местные жены, матери и бабушки сушили изношенную, заплатанную одежду. Прохожих было немного: работники и работницы находились в других частях города, на работе, и дома остались лишь молодые матери и старые, уже непригодные к труду старики, а также попрошайки и тунеядцы. Но по этим грязным улицам бегало много ребятишек, одетых в старые мрачные одежды. Дети играли с самодельными куклами, палками, камнями и всем, что попадалось им под руку. Несмотря на свою бедность, эти детишки были счастливы: они могли бегать и играть вволю, не задумываясь о том, что ждет их впереди. Эти дети были еще слишком малы для труда: те, кто был постарше, уже работали, зарабатывая своим детским трудом жалкие центы. А те, кто предпочитал не работать, а грабить, и те, что пропивали свою жизнь в трактирах, сидели, опершись на холодные камни домов и ждали, когда им улыбнется удача. И именно такой удачей стал для них этот красивый белый ландо, с двумя роскошно-одетыми девушками, сидящими в нем и прячущими свои холеные белые руки и лица под кружевными зонтиками. К счастью для девушек, угрюмый на вид верзила кучер, словно нарочно демонстрирующий кремневый пистолет, прикрепленный к его поясу, отбивал у здешней воровской братии желание ограбить двух невинных, но глупых девиц, посмевших заявиться в их королевство на таком роскошном ландо, с такими великолепными белыми лошадями и в таких дорогих платьях.

“Не нужно было надевать этот медальон! Как это ворье глазеет на него! — недовольно подумала Шарлотта, на шее которой сверкал большой круглый золотой медальон. — И ведь Вивиан тоже надела свою красивую птицу, хотя знала, что поедет в это место…. — Девушка мельком взглянула на шею подруги, и ее глаза широко распахнулись: — Но где же ее птица? Неужели ее уже успели ограбить?”

— Вивиан, где твоя золотая птица? — шепнула Шарлотта: она готова была тут же приказать кучеру повернуть ландо назад, чтобы найти грабителя и заставить его вернуть Вивиан ее драгоценность: кучер Эрик был высоким и крепким мужчиной, и никогда не расставался со своим пистолетом.

— Моя птица? Дома, в шкатулке, — улыбнувшись, ответила ей подруга.

— Но я видела его на твоей шее еще час назад! — настаивала Шарлотта.

— Ах, ты об этой птице! — отмахнулась от нее Вивиан. — Я сперва было подумала, что ты о моем золотом кольце. Моя цепочка сейчас надежно спрятано вот в этой сумочке. — Она нежно похлопала ладонью свою маленькую бархатную сумочку и вновь улыбнулась: — Прости, кажется, я забыла предупредить тебя о том, что и тебе следовало бы пока спрятать свои украшения: такие места, как эти, наполнены мошенниками и грабителями.

— Ох, да, ты права: кажется, мой медальон слепит их глаза. — Шарлотта торопливо сняла с шеи свое золотое украшение и протянула его Вивиан. — Прошу, моя дорогая, пусть оно пока побудет в твоей сумочке. Честно признаться, в этом месте я чувствую себя раздетым павлином! Мне здесь совершенно не по душе!

— Мне тоже, Шарлотта, но мне необходимо навестить бедную Джейн: она написала, что ее мать сильно повредила свои руки, — извиняющимся тоном сказала на это Вивиан, пряча украшение подруги в свою сумочку.

— Мне так жаль… Перелом?

— Бедняжка перевернула на себя котелок с кипящим супом, и обе ее руки сильно обожжены.

— Матерь Господня! Бедная женщина! Это просто ужасно! — Шарлотта глубоко вздохнула. — Но, Вивиан, возможно это Господь гневается на нас? Сперва заболела ты, затем — племянница мистера Крэнфорда, и вот теперь горе пришло в дом твой Джейн… Боюсь, как бы с моими дорогими родителями не случилась какая-нибудь беда! Море не прощает слабость, и стоит лишь буре разыграться сильнее, чем может вынести их корабль, может случится трагедия! — Девушка перекрестилась.

— Моя дорогая Шарлотта, не вздумай даже думать об этом! — нежно сказала ей Вивиан. — Они доберутся до Дании живыми и невредимыми, уладят там свои дела и вернутся к тебе… И мы попросим их устроить большой бал! Надеюсь, к тому времени Энтони тоже вернется в Лондон.