Бесноватый Цесаревич 4

Суворов посмотрел на меня как на сумасшедшего. Я долго сдерживался и начал ржать как конь, так забавно он выглядел. Троллил я его безбожно, и он купился. Конечно, никто не собирается давать крестьянам лицензию на убийство. Но вот особые представители будут действовать во всех губерниях и следить за перегибами. Всякую мразь вроде Салтыковой или Арцыбашевых буду выкашивать как сорняки. Даже сажать никого не буду — конфискация и баста, с переправкой на восток. Как раз и обкатаем службу ревизоров или аудиторов, которую я предложил создать брату. Что-то вроде комиссаров и будущего кадрового резерва, формируемого из офицеров с чиновниками, желательно выходцев из мелкопоместного дворянства.

Суворов остановился в Кобрине на четыре дня и решал организационные вопросы по размещению возвращающейся армии. Я в это время занялся усиленными тренировками и даже умудрился выдержать кросс, который бегали егеря. Здесь всё-таки не центральные губернии и зима намного мягче, дышится легче. Но всё равно бежать по снегу через лес достаточно сложное занятие. Чувствую, что практически восстановил свою форму, которая была до ранения. Душевную травму излечить не удалось и мысли постоянно возвращались в свой мир, где остались дочки. Но постепенно образы двойняшек размывались, и я всё сильнее погружался в нынешний мир.

В Минске в нашу честь дали шикарный бал. Словам Суворова внимали аки пророку. Офицеров просто атаковала восторженная публика. Дамы хотели потанцевать с героями, господа пообщаться и выпить. Мне досталось больше всех. Слухи об Обществе уже докатились до Минска, и женская часть публики требовала объяснений. Не стал устраивать отдельных собраний, а просто вкратце рассказал об идеях новой организации. А самых любопытных отправил к Софии и княгине Любомирской.

Здесь же я получил очередную пачку корреспонденции и на следующей день засел за чтение. После обеда принялся писать ответы. Мы здесь зависли на два дня, так что гонец успеет доскакать до столицы раньше нас. Письма были стандартные, но опять отличился Павел. Не знаю, чего ему там нашептали, но Император требовал моего немедленного возвращения в столицу.

До Пскова доехали как-то буднично и остановились в городе всего на сутки. Здесь уже ощущалась настоящая русская зима во всей своей красе. Сильные морозы, хрустящий снежок, солнце и изумительный воздух. Сразу почувствовал, что вернулся домой. На станции в двух днях пути от столицы нас застала жуткая метель со снегопадом. Я просто отсыпался и отдыхал с дороги, выходя из комнаты только поесть и по нужде. Знаете, путешествовать на санях тоже не особо приятное удовольствие. На моих колёсных возках хоть есть рессоры, и они не так жёсток реагируют на ямы с выбоинами.

30 января в обед мы въехали в столицу. Погода была пасмурной, шёл снег, благо хоть не было ветра. Понимаю, что встреча с Павлом будет непростой, но плевать. Я сейчас другой человек и более не собираюсь под кого-то подстраиваться. На открытый конфликт не пойду, просто нет сил. Но и никто не мешает мне продвигать свои идеи. Начнут мешать, значит, получат ответку в очень жестокой форме.

Глава 7

Январь 1800 года, Санкт-Петербург, Царское Село, Гатчина. Российская Империя.

Кто действительно был рад моему возвращению, так это Юля. Меня даже немного смутил такой напор. А ещё были дети, о которых папа вспоминает раз в год или реже. А ведь двойняшкам уже исполнилось два с половиной годика. Ярик пока совсем мелкий и пускает пузыри, агукает и сосёт сиську кормилицы. Но все дети рыжие! Волосы не такого насыщенного медного цвета, как у Юли, папа блондин внёс свой вклад. Цвет волос ближе к золоту и ещё огромные голубые глаза. Выглядят они забавно и переполняют меня искренней нежностью.

Забавно, но вызова к отцу не было, хотя я сразу доложил о прибытии. При этом Суворов был принят Императором, после чего последний сразу отбыл в Гатчину. Может это такой тонкий намёк, не знаю. Реально плевать. Дел накопилось просто вагон, а ещё я осознал, что у меня, оказывается, есть жена и трое детей. Они меня ждали и любят, хотя не уверен за Ярика, слишком мал.

Юля полностью следовала моим советам и занималась детьми самостоятельно. Вернее, она не отдавала их в полное распоряжение гувернанток. Понятно, что были кормилицы и прочие слуги, вытиравшие детишкам сопли и менявшее пелёнки, но всё под строгим контролем мамы. Когда она успевает заниматься делами? А ведь Фонд и наше дело с Астафьевым под полным контролем моей супруги.

Ночью пришлось выдержать настоящий штурм, если можно так выразиться. В принципе я был не против, тело-то молодое. Но создавалось ощущение, что Юля пытается мне чего-то доказать. Может, свою любовь? В общем, за пару дней меня ни на миг не оставили без внимания.