— В Херсоне расположена Выборгская дивизия. Плюс николаевские морпехи и никопольские гусары младшего Соколовского. Это силища, преданная лично вам. Да и дунайская армия, по сути, ваши войска. Последний год вы никуда особо не ездили. Служба безопасности работает грамотно и вам даже яд подложить сложно. Свадьба Кати и Констанции прошли в Херсоне. Будто вы специально засели в городе. Перемещать большие группы войск глупо, так как мы бы их заметили ещё на подходе. Вот и выманили нас. Так как атаковать поместье проблематично и глупо. Семью трогать никто не будет. Этого не поймут даже самые лютые ваши враги. Ещё и Ярик дружит с младшим сыном Императора. В московском пажеском корпусе они даже в одной комнате живут. Анну Казимировну уважают в Западном Крае и Москве. Это вас нигде кроме Новгорода, Николаева и Херсона не любят, — фыркнул отморозок — Значит, решили нас подловить и по-тихому уничтожить. Далее преподнесут всё как происки ваших врагов, коих многие тысячи. И это — парни не хотят разделять отряд.
— Богдан, мне очень важно, чтобы Петя ушёл с корреспонденцией. Это не обсуждается. Пусть жребий кинут, но должно быть два отряда. Мы же будем отвлекать преследователей, уходя по другой дороге.
— Они не егеря. Это просто позор какой-то.
Это так Богдан реагировал на действия оппонентов. Из окружения мы выскочили без проблем, ещё и покуражились напоследок. Главное — Петя ушёл с письмами и моим малым архивом. Второй отряд проконтролировал его отход и увёл за собой погоню. Может, кому-то из парней удастся выжить. Мы же сами окопались в новом поместье, откуда выгнали слуг, стянув преследующие нас силы. А имперские егеря действительно позорники. Мои парни постоянно воевали или участвовали в различных акциях. Наши противники просто учились и приняли участие только в последней битве в Европе. Ещё и проявили там себя не с лучшей стороны. Вот и били мы их как куропаток. Только их несколько тысяч, а нас четыре десятка.
— Почему вы не ушли со вторым отрядом? Ведь они могли вывести вас и стать прикрытием. Эти черти ничего бы не поняли.
— Богдан, а как бы я потом смотрел в глаза егерей? И вообще, что за разговоры?
— Наша задача спасать и защищать вашу жизнь.
Перевариваю некоторое время слова своего ближника. Потом отвечаю.
— Именно я завёл всех в ловушку, не разобравшись в ситуации. Просто привык воспринимать фон Лоде, как рогоносца. А он очень умный специалист и не мог принимать участие в этой глупой реформе. Да и предали меня люди, которым я доверял. Поэтому выбираться мы будем вместе, хотя и не понимаю, что делать, если удастся выскочить.
— Уйдём в Херсон, а далее посмотрим. Но я всё равно против того, чтобы вы так рисковали, — упёрся младший Фитцнер.
— А что делать дальше? Скрываться по степям и позорить звание егерей? Или ты отказываешь мне в праве принадлежать нашему братству?
Поднимаю руку, пресекая возражение Фитцнера.
Смотрю и остальные парни, присутствующие в комнате, ждут ответа. Тут меня чего-то на философию и пафос потянуло.
— Как говорил один дикарский вождь, — выдаю пришедшие на ум слова:
Жизнь — это всего лишь жизнь
А смерть — это всего лишь смерть
И свою жизнь нужно прожить так,
Чтобы после смерти
Враги боялись даже твоего каменного бюста
— Чего-то я не помню таких слов, — Богдан, как всегда, не разделял моего веселья.
— Плевать. Но бояться чёрных егерей они будут всегда, даже через сто лет! Чёрт, они опять приближаются, сейчас начнут обстрел, — бросаюсь к своей позиции около широкого окна.
Вдруг сильный удар в грудь, опрокидывает меня на пол. Чувствую, что как из меня хлещет кровь, противно булькая, или это уже глюки. А ещё слышу отчаянный крик, переходящий в жуткий вой раненого зверя. Понимаю, что это Богдан.
Между тем я знаю, что это конец. Мне этого не хочется именно сейчас, но когда-то всё равно придётся. Значит, просто закончился цикл моего пребывания в этой реальности и Вселенной. А ещё в голове начала играть одна музыка из моего века. Опять меня потянуло на дешёвый пафос — даже умереть спокойно не могу. Одна надежда — мир, а тем более моя любимая Россия, уже никогда не будет прежними. Поэтому я ухожу с чувством выполненного долга.
Он шёл по разрушенной усадьбе и никак не мог поверить в реальность происходящего. По некогда роскошным залам, царапая паркет, перемещались его люди, вытаскивая на улицу убитых и раненых товарищей. Отдельно складывали людей в чёрной форме. Среди защищавшихся не было ни одного живого — кто бы сомневался. «Победа или смерть» не зря красовалось на знамени этих сумасшедших егерей. Два отряда общей численностью под сто человек перебили чуть ли не половину его полка. И откуда у них была пушка с ракетами? Хотя он знал ответ, но старался не думать об этом человеке.