Бесноватый Цесаревич 6

Главное, что они выполнили задачу, хотя ценой колоссальных жертв. Эти сумасшедшие ещё и драгун неплохо проредили, в своём непонятном прорыве на юг. Он долго смотрел на окровавленный труп человека, из-за которого всё и произошло. Когда-то он был для него всем, но постепенно превратился в лютого врага. Буря разнообразных эмоций терзали его душу, но зачем показывать их подчинённым. Обострившиеся черты лица цвета мела, перекошенный рот и сразу ставший заметным его низкий рост, совершенно изменили покойника. Хотя кого красит смерть? Он долго приводил в порядок свои чувства и наконец отдал приказ адъютанту.

— Передайте тело присланным людям, пусть отвезут его в столицу. Остальных похороним на ближайшем кладбище.

— Ваше превосходительство! — вдруг прокричал вбежавший с улицы сержант, — Там это! Вы нужны! Он только с вами говорить хочет. Дрался как демон! Один убил почти десяток! Мы его и обнаружили с трудом, когда своих оттаскивали, под ними лежал. Гранату хотел подорвать, но не сработала. Явно офицер, а вы приказали хоть кого-то взять живьём.

В окружении нескольких трупов его солдат, лежал раненый человек в чёрной форме. Вывернутая под немыслимым углом, явно сломанная в нескольких местах правая рука, раны на ногах, изгвазданное в своей и чужой крови лицо, а главное— левая намертво сжала бебут, который подарил ему Цесаревич. И эти глаза, пылающие безумием и одновременно смотрящие на мир с насмешкой. Когда солдат сказал про раненого, сердце генерала предательски ёкнуло. Он хотел и, в то же время, боялся встречи с этим человеком. Даже труп Константина не вызвал у него столько эмоций, сколько вид раненого человека. Его младшего брата. Рядом стояли офицеры и солдаты, смотрящие на врага с ненавистью и восхищением. Кто бы чего не говорил о гвардии Императора, но пример они брали именно с егерей. И видели перед собой человека, который возглавлял черномундирников, которые недавно показали, как надо воевать.

— Оставьте нас наедине, — тихо произнёс Томас Фитцнер.

— Каково это — ощущать себя в шкуре Иуды? — хрипло произнёс Богдан.

— Я служу своему Императору и России. Это ты выбрал судьбу ручного пса у изменника и убийцы.

— Бойцовский, а не ручной. И лучше быть псом на службе льва, чем волком на побегушках у осла. Хотя какие вы волки? Шакалы! За последние три дня вы в этом убедились! — попытался рассмеяться брат, выплёвывая кровавую юшку.

— Он был подлецом, нарушившим все мыслимые понятия о чести. И вообще, этот сластолюбец хотел сделать своей подстилкой мою жену. Но этому не бывать!

Богдан пару секунд смотрел на брата и с трудом сдерживал смех, который доставлял ему нестерпимую боль.

— Цесаревич мог оттоптать бездну баб. Я удивляюсь, что Костя не наплодил сотню бастардов. Хотя, в этом он был прав, их же нужно содержать. Женщины и девицы сами толпами лезли к нему в койку раздвигая ножки. И не какие-то крестьянки, а аристократки не из последних. Твоя Анька просто дешёвка, на которую он бы просто не посмотрел! — выплюнул Богдан.

— Так, кто в итоге оказался дешёвкой? Я? Или ты, умирающий в каком-то непонятном селе? А может твой хозяин, чей труп сейчас увозят в столицу?

— Мы умерли как настоящие воины. Костя иногда, когда забывался или был пьян, называл нас Спартой. Тебе этого не понять.

Некоторое время помолчав, Богдан вдруг произнёс.

— Подойди ближе, есть у меня информация, которую надо передать твоим хозяевам.

Взмах руки раненного и наклонившийся Томас отшатывается от брата. А затем падает на землю и начинает биться в конвульсиях, выплёвывая пену изо рта.

— Сука! — подбежавший Голицын протыкает умирающего Богдана саблей, — Это же яд!

Некоторое время имперские егеря пытались откачать своего командира, но безуспешно.

— Но как же так, господин полковник? — истерично прокричал поручик, обращаясь к заму командира.

— Алексей, ты же знаешь, что они не воины. Это башибузуки, лично преданные своему хозяину. Они жили по своим законам, наплевав на остальных. Так и умерли. И ведь никто не сдался!

Через час, полковник Букинский, заместитель командира императорских егерей, написал письмо маме, жене и детям. Он долго думал над предсмертной запиской, но ограничился одной строкой — «Я не Иуда». После этого он поднёс к виску новомодный капсюльный пистолет и выстрелил себе в висок.

Эпилог

Эпилог.

23.09.1781 — 12.08.1807 Анна Фёдоровна

8.05.1779 — 12.08.1816 Константин Павлович

Громко прочитал молодой человек, рассматривая стоящие рядом саркофаги. Белый и чёрный с золотыми крестами и памятными табличками. Сегодня в Петропавловском соборе никого не было и его голос прозвучал излишне громко.

— Жили они счастливо и умерли в один день, — ответил женский голос с явными толиками издевательства.

— Это правда, мама? Я слышал разные истории про их союз. Они были счастливы?