Бесодиада

Резонанс в обществе должен был наступить немного позже, а пока мы с господином Павлом уже были на приёме в посольстве заокеанских партнёров. Как изволил выразиться наш столичный депутат, эти партнёры уже давно и твёрдой рукой управляют нашей незалэжной страной, что я не совсем понял в контексте с незалэжностью. Беседа действительно носила поучающий характер. Заокеанский партнёр явно давал понять господину Паше, что изменения сил в парламенте особой роли не сыграет, юридический механизм уже запушен, и они как влияли, так и будут продолжать влиять на внешнюю и внутреннюю политику нашей страны в контексте развития демократии. Поэтому главе партии дауншифтеров следует придерживаться партнёрских отношений, на что они там за океаном очень сильно и рассчитывают. На это предложение мой брат Паша сильно не возражал, тем более что столичный убедительно попросил Пашу помалкивать. В общем, встреча оказалась плодотворной.

Но была и встреча в одном посольстве, где господину Павлу прямым текстом дали понять, что им плевать какие и с кем у него договорённости, и их интересует только один вопрос, а именно, дальнейшая поддержка какой-то политики войны. На что господин Павел ответил своей крылатой фразой:

– А ты про шо?

На этом встреча окончилась на неожиданной ноте. В общем, аудиенции у Королевы Паше пока было не видать, как своих ушей. Во всяком случае так выразился столичный.

Глава 17. Казусдайман

Наша с Пашей политическая жизнь продолжалась в том же духе, как уже и всегда, как вдруг наступил переломный момент. Точнее, вломился к нам с Пашей на съёмную квартиру. Сначала меня выкрала какая-то разведка, и несколько часов зачем-то возила меня по всему городу. Вопросы, которые мне задавали в процессе поездки, мне показались какими-то идиотским, ни на один из них я так и не смог внятно ответить. Видимо, посчитав меня слабоумным, меня в одних семейных трусах и майке высадили зачем-то возле аэропорта, где меня уже официально арестовали сотрудники службы безопасности, ожидавшие, как оказалось, моего прилёта, и предъявили мне обвинения в коррупции и измене родине.

Вот она, как я понял, и раскрылась моя “зрада”. Видимо, благодаря анонсу анонса в соцсетях. Но тут началось невероятное. Оказалось, мой арест послужил сигналом для едности, и не только в нашей стране. В большинстве мирового сообщества этот вопиющий факт политического насилия сочли посягательством “на святая святых” демократии, на символ толерантности. Ряды дауншифтеров стали расти с неимоверной скоростью, и не только в нашей стране. На партию посыпались иностранные гранты и спонсорская помощь нейтральных частных фондов. Как грибы после дождя стали возникать гражданские организации активистов дауншифтеров. Заокеанские партнёры бесплатно предоставили своих инструкторов по ведению мирных акций и протестов во избежание беспорядков, передали гуманитарную помощь нуждающимся активистам дауншифтерам: мыло, зубную пасту и туалетную бумагу. Даже прислали профессиональных активистов, имеющих опыт мирных переговоров, со специальным снаряжением. Протесты стали носить совсем мирный характер, серьёзно угрожая легитимности действующей власти. В общем, назревал новый мирный майдан. Пиарщики даже приготовили громкое название – Даунмайдан! Обещая превратить страну в Даунленд, в случае победы. Мировое общество объединилось вместе с нами в едином порыве торжества справедливости, толерантности и демократии.

И наконец-то в кое веки здравомыслие восторжествовало. Меня выпустили из мест лишения свободы, сняв с меня обвинения в коррупции и измене родине. Правда, осудив меня условно за какое-то хулиганство. Но было уже поздно. Господин Павел стал национальным героем и символом политической толерантности для всего цивилизованного мира.

– Это наш следующий президент, господа! – бодро заявил, слегка перепуганный, но воодушевлённый резонансом событий последних трёх месяцев, наш столичный депутат на закрытом саммите всех олиграхамов нашей страны в самой дорогой гостинице Буковеля.

Всегда вальяжные, медленные и степенные олиграхамы подскочили со своих стульев, и как в казино судорожно стали ставит максимально возможные ставки на одно единственное выигрышное число, на зе-ро, не стесняясь, наперебой предлагать свои услуги, поддержку и искреннюю веру в толерантность. Подобная единогласная ставка по мимо того, что полностью противоречила самим принципам демократии, так к тому же могла с лёгкостью разорить само казино. Но их это мало сейчас интересовало. На кону стояла сама олигархия и зе-ро.

Глава 18. Шерше ля фам