Беспамятство

Если бы я водила сама! — сетовала Надежда. — А у тебя перед экзаменами как раз есть время. Потом, в свадебной суете, его не станет. Опоздаем с бумагами.

Ляля удивилась:

Попроси у отца машину с шофёром и езжай.

Не хочу сплетен. Дело семейное, чужим глазам и ушам там делать нечего. Папино положение обязывает.

Ну, тогда поедем вместе. Заодно памятник поставишь. Деньги, что ты послала на похороны, скорее всего пропили.

Пришлось Надежде Фёдоровне открыться перед дочерью:

Не могу. Боюсь прошлого. Мать жалко, а отец урод. Как вспомню - тошнит. Пусть лежат, как положили. Мне все равно.

Бабушку с дедушкой Ляля никогда не видела даже на фотографиях, знала об их существовании только потому, что время от времени отправляла по поручению матери посылки и переводы. Всегда удивлялась:

Отчего такие мизерные суммы?

Больше нельзя, упьются насмерть.

Упшшсь-таки.

Безработные, - пыталась оправдать родителей Надежда Федоровна.

Ляля пробовала рассуждать логически:

Какие в деревне безработные, когда есть земля? Земле нужны только руки.

Ей много чего нужно, земле-то: и лошадка, и удобрения, и любовь. А наши привыкли, что их в колхоз из-под палки гоняли, потому всячески отлынивали. Палку убрали, они и обрадовались: гуляй Вася! Догулялись.

Ляля вес пыталась отвертеться от бессмысленной, как ей казалось, поездки.

Зачем тебе деревенская изба? Смешно. Квартира в столице, коттедж, казенная дача. Представляю тамошнее наследство!

Надежда Федоровна стала перечислять:

Дом рубленый со скотным двором. Сарай. Курятник. Баня. Колодец в конце улицы, общий. Тридцать соток приусадебной земли — это немало. С одной стороны поле, с другой - лесок, мелкий ручей после войны запрудили - можно купаться, хотя дно пс очень приятное, илистое. В шести километрах большое село, где до сухого закона был спиртзавод, молочная ферма, конюшни, МТС. Этого, наверно, ничего не осталось.

Брось ты свою развалюху! Ведь никогда же нс понадобится!

Не ленись, пожалуйста, доченька, съезди, запиши на себя. Никто не знает Божьего промысла.

Когда разговор заходил о Боге, Ляля сдавалась, нс желая вступать в спор: логика против религии бессильна. Хотя мать и не ходила в церковь, и не отличала веру от суеверия, но в детстве от бабок-прабабок какие-то азы Библии и десять заповедей усвоила, В её голове хранилось не так много, но что угнездилось, сидело крепко. По утрам Надя, отвернувшись, чтобы не видел муж, осеняла себя крёстным знамением и шептала:

Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа - аминь.

А если позволяло время и никого не было поблизости, то возносила Святой Троице короткую молитву. На ночь читала про себя «Отче наш» - остальное позабыла. Бубнила без смысла и безо всякого религиозного чувства. Так, память предков. Пустая надежда на то, что хорошее где-то существует. Но что может быть лучше того, что есть у нес сейчас? О каком ещё счастье мечтать? Нс раз голодная, холодная, битая, лежа в одиночестве на сеновале, она пыталась представить, как выглядит счастье, а теперь, сытая и при важном муже - вот оказия-то — не чувствовала себя счастливой. Разве это счастье, когда тоска забирает так, что впору повеситься? А Бог... Что Бог? И просить-то нечего - всё есть, но вдруг сообразит, почему ей худо. Ведь ни в чём она не повинна, только в том, что родилась, терпела и надеялась. Вот и сейчас ещё надеется.

Может, и нс напрасно - дочка вдруг внимательнее сделалась, даже в Филькино ехать согласилась.

Как нс хотелось Ляле тащиться в глушь и заниматься бумажной волокитой, но после измены отца отказать матери не смогла. Загрузила на всякий случай в багажник подушки, одеяло, матрас, постельное бельё, пару кастрюль и сковороду, немного посуды и тронулась в путь. От Москвы до Филькино, которое она намеревалась посетить прежде Фимы, чтобы хоть иметь представление, о чем пойдет речь в сельсовете, километров двести с гаком. Последние пятьдесят - дороги никакой, яма на яме, песок хрустел на зубах, а уж если встречка попадётся - от жёлтой, мелкой, как прах, ныли из-под колёс в полуметре ничего не видно. Хорошо, взяла отцовский внедорожник, иначе села бы на брюхо или оторвала выхлопную трубу.