Беспечные ездоки, бешеные быки

Прошло уже несколько недель, как картину сняли с проката, когда 8 декабря упоминание о ней появилось на обложке журнала «Тайм». Изображен на ней был, правда, лишь шёлковый киноэкран Роберта Раушенберга [14], но ключевая тема номера говорила за себя аршинным заголовком — «Новое кино: насилие… секс… искусство». Автором был Стефан Канфер. В своей статье Канфер ссылался на сцены лесбийской любви из «Лисы», шокирующие моменты из фильма «В упор», насилие в «Бонни и Клайде»; отмечал новаторство и эксперименты таких работ, как «Фотоувеличение» и «Битва за Алжир». Тем самым он подкреплял свой тезис о том, что европейское «новое» уже проникает и в традиционную американскую кинематографию. Именно в этой статье Канфер выделил основные черты «нового кино»: пренебрежительное отношение к «священным коровам» всей предыдущей истории кинематографа — фабуле, хронологии событий и мотивации действий; жанровое смешение комедии и трагедии; невозможность провести чёткое различие между героем и негодяем; сексуальность напоказ, а также новый, ироничный взгляд на происходящее, как бы со стороны, исключающий вынесение очевидных суждений. «Тайм» назвал «Бонни и Клайда» «этапной картиной» и «лучшим фильмом года», ставя в один ряд с такими лентами, как «Рождение нации» и «Гражданин Кейн». А финальную сцену засады Канфер вообще сравнил с древнегреческой трагедией.

После сокрушительной победы журнала с «Бонни и Клайдом» над газетными киосками Битти решил нанести визит Элиоту Хаймену и заявил: «Необходимо пересмотреть дело. Ясно, что отношение к картине было не надлежащим. Нужен повторный выход в прокат». У Хаймена глаза на лоб полезли — повторных выходов не бывает! А Битти тем временем продолжал: «Налицо конфликт интересов — ты заключил контракты на параллельный прокат «Бонни и Клайда» и «Отражений в золотом глазу» компании «Севен артс». Имей в виду, неприятности я тебе обещаю». Хаймен — ни в какую. Он и так пришёл в ужас, когда узнал о доли Битти в прибыли от проката. Действительно, доля актера быль столь велика, что студия могла ничего не заработать, даже если прокат пошёл бы удачно. Наконец, Хайман произнёс: «Хорошо, повтор будет, если ты согласишься на сокращение своей доли».

Теперь не соглашаться настала очередь Битти, что он и сделал, коротко заявив: «Элиот, я подам на тебя в суд». Хаймен встретил сказанное спокойно и, взвешивая про себя все «за» и «против», начал играть с карандашом — подбрасывал его вверх, ловил, крутил и вертел.

«И что ты собираешься мне предъявить?» — произнёс, наконец, Хаймен.

Битти блефовал. Он и понятия не имел, что предъявит, но, даже смутно представляя себе прошлое Хаймена, в котором — это он знал точно — имелись довольно сомнительные связи, Битти решил, что за Элиотом наверняка есть такое, что и подумать страшно. Битти посмотрел Хаймену прямо в глаза и сказал: «Думаю, сам знаешь». Через пару недель картина повторно вышла в прокат. «С такими ребятами, как Элиот, только так и нужно. Там, где ни копни, везде наткнёшься», — говорит Битти. «Бонни и Клайд» вышел в день объявления Киноакадемией претендентов на премию «Оскар» и прошёл по десяти номинациям.

Показ начался в 25-ти кинотеатрах, причём многие из них принимали фильм уже во второй раз. Ажиотаж был настолько велик, что даже те прокатчики, для которых «Бонни и Клайд» ещё недавно был как кость в горле, настойчиво требовали возвращения. 21 февраля компания «Уорнер бразерз» выпустила фильм сразу в 340 кинотеатрах. В сентябре в одном из кинотеатров Кливленда только за неделю он суммарно собрал 2 600 долларов, а здесь же, но в феврале, уже 26 ООО долларов. «Когда картину вернули в прокат, студия не могла получить слишком выгодных условий — не надо было гадить с самого начала», — замечает Битти. И тем не менее, цифры впечатляли: к концу 1967 года чистый доход от проката составил 2,5 миллиона долларов, а в 1968 году, то есть после повторного запуска, 16,5 миллионов, попав, таким образом, в двадцатку самых кассовых на тот момент фильмов.

Битти начал встречаться с Джули Кристи, с которой познакомился ещё в 1965 году в Лондоне на представлении, устроенном в честь королевы. «Джули — самая красивая женщина, которую я когда-либо встречал, но конченая неврастеничка. Она была верной и искренней сторонницей «левой» идеи, так что возня вокруг царственной особы её не вдохновляла, и она не скрывала своего отвращения к подобным церемониям», — рассказывает Битти. Кристи выросла в бедности на ферме в Уэльсе, но оставалась равнодушной к тому, что Битти — кинозвезда, более того, его статус только мешал их отношениям. Она и профессию свою терпела лишь потому, что нуждалась в средствах, которые требовались на проведение бесконечных судебных тяжб.