Беспечные ездоки, бешеные быки

Берт Шнайдер считался в киносообществе переговорщиком-киллером — другая сторона была уверена, что в его жилах течёт не кровь, а ледяная вода. Он обожал читать контракты, скрестив руки на груди и обняв себя за плечи. При этом он сканировал взглядом страницу за страницей так, словно читал скабрёзный роман. Время от времени и Гиттес оказывался в подобной, малоприятной ситуации: «Всегда не покидало ощущение, что это игра в «кошки-мышки», причём я, конечно, — мышь. Ребята из «Би-Би-Эс» тебя просто наизнанку выворачивали. Самые отвратительные люди, которых я встречал, жестокие, бесчеловечные, с менталитетом гангстеров. Уважение и преданность — вот основополагающие принципы работы их компании. Никаких еврейских штучек и сантиментов. Да, они тоже евреи, но евреи типа Багси Сигала — то есть никакой еврейской мягкости у них и в помине не было. Самые безжалостные, самые холоднокровные евреи на моём жизненном пути. Так относиться к другому еврею, уму непостижимо! Например, я обращался к нему:

— Земляк!

— Исчезни, — было мне ответом. А уж если он нащупает у тебя слабинку, пиши пропало, прожуёт и выплюнет».

Джек пытался сопротивляться Берту, старался сохранить верность старой дружбе, но лишь до определённой степени. «Мне-то казалось, что Джек заботится обо мне немного больше, но я не в обиде — уж слишком жизнь его потрепала в самом начале. Я не прощу ему другого, того, что он связался с этими ребятами. Ведь «Би-Би-Эс» сыграла с ним злую шутку — отыскала и вывела наружу самые отвратительные качества его души, подлую «крутизну» Джека».

Во время работы над фильмом «Он сказал, поехали» между Ларнером и Николсоном возникало много странного и непонятного. «Все знали, что Берт и Боб потихоньку, а Джек не стесняясь, «знакомились» с достоинствами всех мужчин в городе, — рассказывает Ларнер. Так вот Берт всегда поддерживал Джека. Например, он говорил: «Ты же знаешь, моя работа заключается в том, чтобы Джек был доволен. Джек хочет переписать твой сценарий, что я могу — нужно поддержать», или «Джек хочет тебя уволить, придётся поддержать»». (В действительности, Николсон не увольнял Ларнера.)

Берт был невысокого мнения о сценаристах, да и вообще, многое из старой студийной практики взял от своего отца, хотя и не хотел в этом признаваться. Во время работы над монтажом «Беспечного ездока» у него вошло в привычку, направляясь вместе с Хоппером в отдельную столовую кинокомпании «Коламбия», колотить в двери кабинетов сценаристов и орать: «Вылезай из-под стола, ублюдок, я знаю, что ты там. Лучше изобрази что-нибудь, бездельник!».

В жизни Берт и Джек были, как говорится, два сапога пара. Когда они были вместе, что случалось довольно часто, схема работала просто — Берт давал, Джек — брал. В представлении Джека формула успеха заключалась в том, чтобы за себя не платать. Без особой нужды он никогда не дотрагивался до счёта. Дом его был завален вещами, которые достались ему даром — он их либо выклянчил, либо «замылил». Многое оказалось здесь в качестве манны небесной, причитающейся звёздам кино, например, наборы дорогих клюшек для гольфа или уйма отличной итальянской обуви. Однако Берт, обладая на порядок более развитым чувством власти, чем другие, шёл гораздо дальше — он платил за других, делая всех друзей и знакомых своими должниками. Годы спустя, когда Джек станет суперзвездой, а их весовые категории в плане возможности диктовать условия чуть ли не поменяются местами, Берт даже попробует представить кое-что к оплате. Он попробует что-то взять, да Джек — не даст.

Лента «Пять лёгких пьес» стала небольшой, можно сказать, личной картиной, «европейской» по ощущениям, где главным оказался характер героя, а не сюжет. В центре внимания — опустившийся пианист из благополучной семьи музыкантов, белых протестантов, по имени Буби Дупи (Николсон), которой мотается по стране, как перекати-поле. Впервые зрители видят его работающим на буровой установке. Стенли Шнайдер умолял Берта не отдавать картину Рэфелсону, памятуя о провале «Предводителя». Но Берт считал, что своим решением он только подбросит полено в костёр. И осенью 1969 года Рэфелсон начал готовиться к съёмкам. Драматургом стала Кэрол Истмен.