Бесплатный сыр для второй мышки

Яна рванула с места, но проехала по лесной дороге недалеко – беременная дама взмолилась о пощаде. Ее окончательно растрясло, и схватки следовали одна за другой.

– Сколько еще ехать? – спросила Цветкова.

– Километров тридцать… – неуверенно ответила Яна и выдала с подвыванием: – Ой, не доеду я! Ой, рожаю!..

Яна надавила на тормоз и испуганно оглянулась на Олега Адольфовича.

Тому в запотевших очках не хватало только крошечных дворников на линзах, как на лобовом стекле автомобиля.

– Ты не смотри на меня! Это ваши женские дела!..

– Олег! – зарычала Цветкова. – Ты же врач! Доктор с большой буквы! Я же – стоматолог! Лечить зубы в данный момент явно никому не надо!

– Делать судебную экспертизу тоже… – вяло огрызнулся Олег Адольфович.

– Если вы не хотите, то придется! – закричала Цаплина. – Я так понимаю, ой! Вы оба – медики?! Так помогите! Ой, сейчас вот прямо рожу! Он у меня третий! Знаю, что говорю!.. А-а-а!

И Олегу Адольфовичу все-таки пришлось взять себя в руки. А что еще ему, мужчине, оставалось, находясь между двумя Янами? Одна женщина пребывала в праведной истерике, другая, еще хуже, уже начала рожать… Короче, взять себя в руки было просто необходимо.

Он раскрыл все дверцы в машине, максимально разложил передние сиденья и наклонился над роженицей.

– Чистые тряпки? – спросил Олег Адольфович, помогая пациентке освободиться от белья и ощупывая живот. – В потугах уже… Ни черта не вижу!..

– Фонарик в бардачке! – ахнула Цаплина. – Конверт с детскими вещами в пакете, в багажнике. Везла в роддом! Ой-ей-ей…

Цветкова впала в оцепенение, поэтому Олег Адольфович сам нашел фонарик, какие-то инструменты в своем саквояже, метнулся к багажнику и вернулся с ворохом чистых детских вещей. Инструменты он прокалил огнем зажигалки и разложил их рядом с собой на чистую одежду. Роженица жутко мучилась.

Цветкова наконец-то очнулась и перестала изображать из себя эстонскую девушку. Она залезла в машину со стороны лица Цаплиной и начала правильно с ней дышать, промокать пот с лица и держать за руку.

Светя себе фонариком, согнувшись в три погибели, Олег Адольфович пытался проверить родовые пути. Руки у него были уже в крови, но не дрожали.

– У меня крупный плод! Я не смогу! Меня разорвет! Я умру! Мой богатырь! Мой богатырь!.. – кричала женщина.

Яна онемевшей рукой гладила ее по голове, пытаясь успокоить.

– Ноги! – выкрикнул бледный Олег Адольфович.

– Что? Господи!.. Куда упереться? – тяжело дыша, запаниковала Цаплина.

– Да не твои! Ноги ребенка вижу! Тазовое предлежание! Черт!..

У Яны всё поплыло перед глазами. Она прекрасно понимала, что это – серьезное осложнение даже для родов в медицинском учреждении. А в лесу, с фонариком… Бедный патологоанатом!

– Спасите ребенка! Я не могу!.. – из последних сил молила женщина.

Без наркоза они были бессильны. У Яны Цаплиной все показания были на кесарево сечение.

– А ну, взяли себя в руки! Не реветь! По моим командам будешь дышать и тужиться! Слышишь?! Только когда я скажу!

– Спасите его…

– Молчать! Не говорить! – блеснул своими очками Олег Адольфович. – Нет! Нет! Не сейчас! Тужься! Давай-давай! Отдыхай!.. – уже командовал он.

И так много раз.

Яна хорошо знала своего друга, – и когда были сложные экспертизы, и когда он в очередной раз латал раны ей самой, но такого лица у Олега она еще не видела. Значит, дела действительно плохи. Роды стремительные, и, если ребенок застрянет в родовых путях, шансов у него не будет, так же, как и у роженицы. Оставалось только богу молиться и уповать на талант Олега Адольфовича. А ведь роды, да еще с осложнениями, он принимал впервые. Когда патологоанатом применил свои инструменты и полилась кровь, Яна перестала туда смотреть, борясь с дурнотой. А вот Цаплина даже не отреагировала, находясь, похоже, в полубессознательном состоянии.

– Ну же, давай! Помоги мне!.. – шептал Петров. – Родная, давай…

– Не могу, не могу… – закрыла глаза Цаплина.

Петров делал какие-то манипуляции. Яна боялась даже дышать.

– Спасите нас… Готова богатыря назвать Адольфом… – шептала Цаплина.

– Бредит… Ну же… давай… – не прекращал действовать Петров.

Яна не поняла, как ребенок оказался у него в руках.

Цаплина лежала плашмя, лишившись чувств. Ребенок не издавал никаких звуков. Олег Адольфович положил кровавое тельце на чистую распашонку и начал производить какие-то реанимационные мероприятия. Похоже, делал массаж сердца и дышал рот в рот.

– Что там? Я ничего не чувствую… – едва слышно прошептала роженица.

Яна обняла ее. Олег продолжал работать. Время тянулось катастрофически медленно. И вот первый звук, скорее писк. Глаза Яны Цаплиной широко открылись.

– Что это? Мой малыш? Дайте мне его! Дайте! Где он?!

– Тише-тише. Девочка очень слаба, замучилась, бедная… Держи, положи на грудь. Нужно срочно в больницу. Яна, садись за руль! Погнали! – скомандовал Олег Адольфович.

– Девочка? – не поняла роженица. – А где… сын? Богатырь?

– Не знаю. Больше никого не было… Честно!

Яна дала по газам.

Потрясенная Цаплина смотрела на своего ребенка, не обращая внимания на тряску.