Бесплатный сыр – в мышеловке

— Неужели Павлик мог решиться на преступление? — Галина Сергеевна явно пропустила мои слова мимо ушей. — Не могу в это поверить…

— Сердечный привет дамам! — В комнату заглянул Валерка Гурьев, которого я уже давно не видела. — Что это вы такие кислые? Вроде вчера был праздник.

— А сегодня кошмарные будни, — ответила я. — Гурьев, будь другом, помоги дотащить эту тяжесть в монтажную, а?

— Я, конечно, помогу, — слегка опешил Гурьев. — Но только не понимаю, почему ты меня не приветствуешь? Старый, понимаешь, друг вернулся из командировки, зашел сразу к тебе, а ты вместо добрых слов тут же пытаешься припрячь его к переноске тяжестей. И вообще, это же Пашкина сумка! Почему я должен ее тащить и где этот оболтус сам?

— В милиции по подозрению в убийстве, — кисло ответила я.

— И кого он грохнул? — рассмеялся Валерка. — Мою тезку за то, что она не стала с ним делиться своим мышиным кормом? Или у вас тут случилась битва титанов за право обладания этим креслом?

— Не смешно, Валерий, — укоризненно покачала головой Галина Сергеевна.

— Так вы что это, серьезно? — Лицо Гурьева вытянулось.

— Да уж серьезней некуда, — саркастически подтвердила я. — Валерка, ну будь человеком, отнеси сумку, а?

— Да отнесу-отнесу, не ной! Ты только толком расскажи.

Пришлось рассказывать все еще раз, к тому же Валерка требовал подробностей: кто такая Катя Горина, откуда Павлик ее знает, почему следователь решил, что у нашего оператора есть мотив…

— Лихо, — подытожил Гурьев, выслушав меня. — Знаете, дамы, а Пашка-то наш серьезно влип, спасать парня надо. Не мог он пойти на убийство. Я ментов понимаю, они теперь в него намертво вцепятся, так как копать глубоко им не хочется. Но, если честно, мотив выглядит не очень убедительно. Если бы Пашка попытался убить Катю шесть лет назад, я бы смог это понять. А сейчас? Она же ничем ему навредить не могла: парткомов и месткомов больше нет, а нашему шефу моральный облик сотрудников до одного места. И уж тем более его не интересуют всякие старые грешки людей, которые на экране не показываются.

— В этом мы с тобой солидарны, — согласилась Галина Сергеевна. — Павлика надо спасать.

— Но давайте сначала спасем нашу передачу, — попросила я. — А потом займемся Павлом. Все равно в настоящий момент мы ничего для него сделать не можем.

— Это вы не можете, — Гурьев задумчиво походил туда-сюда, — а я попробую. Вечером вернусь и расскажу, что удалось.

Он резко развернулся на каблуках и стремительно вышел. А треклятая сумка осталась дожидаться моих рук. Я обреченно уцепилась за ее ручки и оглянулась на свою начальницу:

— Ну что, Галина Сергеевна, пойдемте к монтажникам? До выхода в эфир осталось не так уж много времени.

— Если честно, Ирочка, — она страдальчески скривила губы, — то у меня сейчас нет никакого настроения работать. — Думаете, у меня оно есть? — горько вздохнула я. — Мне еще хуже, потому что под угрозой следующая передача, которую я так хотела сделать. Так что давайте сожмем зубы и постараемся сделать свою работу как надо.

— Ох уж это вечное «надо»! Никуда от него не деться. Оно преследует нас от рождения до самой смерти.

Я и сама не представляла, как будет трудно сосредоточиться на работе, когда в голову все время лезут мысли о Кате, Пашке, этом загадочном отравлении… Тем более что так разителен был контраст между тем, чем мне приходилось заниматься, и тем, что меня занимало. Галина Сергеевна тоже пребывала не в своей тарелке, а еще очень недоставало Леры. Я настолько привыкла к тому, что наша помощница всегда рядом, что ощущала ее отсутствие как нехватку какой-нибудь важной части собственного организма. Никто не совал в руки нужную бумажку, не напоминал о том, что еще не сделано, никто не бежал утрясать и улаживать такие важные в нашей работе мелочи…

К обеду мы с Галиной Сергеевной с горем пополам управились, но чувствовали себя так, словно нас пропустили через мясорубку.

— Ирина, — устало спросила наш главный режиссер, — ты не знаешь, где Лера хранит свой хваленый лимонник? Нам бы с тобой сейчас чайку с ним…

— Все ее травки в шкафчике, только вот понятия не имею, как этот лимонник выглядит, — откликнулась я. — Может, сходим кофе попьем?

— Ты иди, если хочешь, — вздохнула Галина Сергеевна, — а я тут посижу. Что-то у меня сердце нехорошо себя ведет, не до кофе мне, знаешь ли.

— Ой, не хватало, чтобы еще и вы свалились. — Я подозрительно оглядела свою начальницу, ища на ее лице следы надвигающегося сердечного приступа. — Может быть, корвалолу накапать?

— Не дергайся, — слабо отмахнулась она, — это все не так страшно, как кажется. Иди пей кофе.

— Нет уж, лучше я с вами останусь и заварю обычного чаю. Он тоже вроде бы должен тонизировать, если верить рекламе.

— А ты веришь?

— Ну не то чтобы очень…

— А раз не веришь, на тебя и не подействует. Об этом наша Лерочка недавно говорила. Если не веришь, даже и обезболивающее не подействует. А если веришь, то и обычная вода станет целебной. И когда она вернется из милиции, хотелось бы знать? Сил уже нет никаких ее дожидаться.