Бесплодные земли

Он вывез коляску на тротуар, чтобы объехать тарелкообразную штуку, которая теперь, когда они подошли поближе, обрела очертания круглой телеантенны. Во всяком случае — чего-то похожего. Объехав «антенну», Эдди опять опустил коляску на проезжую часть — ехать по тротуару было весьма затруднительно, поскольку он весь был завален мусором, — и как раз в этот момент барабаны внезапно умолкли. Эхо их укатилось вдаль, и опять стало тихо… вернее, отнюдь не тихо, но после такого невозможного грохота Эдди не сразу это сообразил. Чуть впереди, на пересечении улицы Черепахи с другим широким проспектом, стояло сводчатое здание из белого мрамора, оплетенное побегами дикого винограда и какого-то непонятного, как будто всклокоченного растения, напоминавшего кипарис, только вьющийся. Но даже так оно выглядело великолепным и исполненным некоего благородства. Однако, внимание их привлекло не это — из-за угла мраморного строения доносился возбужденный рокот толпы.

— Не останавливайся! — напряженно проговорила Сюзанна. — У нас нет времени на…

Над равномерным гулом голосов взвился истерический вопль, сопровождаемый возгласами одобрения и, как ни странно, аплодисментами вроде тех, которые Эдди однажды услышал в одном казино в Атлантик-Сити по окончании нудного представления вечерней программы. Пронзительный вопль обернулся хрипом, — долгим и затихающим как-то не сразу, — похожим на треск цикад в период их летней спячки. Эдди почувствовал, как у него встают дыбом волоски на затылке. Он обвел взглядом трупы, болтавшиеся на ближайшем столбе, и понял, что млады из Лада, весельчаки еще те, развлекаются там за углом, затеяв очередную публичную экзекуцию.

«Великолепно, — подумал он. — Жалко только, нет у них Тони Орландо и Дауна. Они бы им сбацали “Постучи три раза” — умирать было бы веселее».

Эдди с любопытством взглянул на белую каменную громаду. На таком расстоянии уже чувствовался пряный запах растений, ее оплетающих. От этого запаха у него заслезились глаза, но он все же понравился Эдди больше, чем сладковатый коричный дух, исходящий от ссохшихся мумифицированных трупов. Свисавшие с тонких стеблей «бороды» зелени образовывали как бы водопады растительности, скрывавшие серию сводчатых входов в здание. Неожиданного из одного «водопада» вынырнула человеческая фигура и быстро направилась в их сторону. Когда первый испуг прошел, Эдди понял, что это ребенок и, судя по росту, совсем малыш. Одет он был странно, в стиле маленького лорда Фаунтлероя. Необычный костюм дополняли белая рубашка с кружевным гофрированным воротником и короткие бархатные штанишки. В волосах у ребенка пестрели ленточки. Эдди едва поборол внезапное — сумасшедшее — желание сделать «козу»: «Идет коза рогатая за малыми ребятами. У-тю-тю».

— Идите сюда! — позвал их ребенок высоким писклявым голосом. В волосах у него запуталось несколько зеленых побегов. Он стряхнул их рассеянно левой рукой на бегу. — Они там приходуют Резвого! Пришел и его черед отправляться в страну барабанов. Пойдемте, иначе пропустите все веселье, да разразят его боги!

Сюзанну не меньше, чем Эдди, поразило неожиданное появление ребенка и его непонятный весьма внешний вид, но, когда тот подошел поближе, она обратила внимание на еще одну странность: почему-то он стряхивал зелень, застрявшую в увешенных ленточками волосах, только одной рукой. Правую руку ребенок все время держал за спиной.

«Какой же он маленький и неуклюжий!» — сказала себе Сюзанна, а потом в сознании ее как будто включилась магнитофонная запись и зазвучали слова Роланда, сказанные на краю моста, когда они перебрались на ту — эту — сторону: «Я знал, что нечто подобное может произойти… если бы мы его раньше заметили, этого гада, пока находились вне радиуса действия его взрывающегося яйца… вот и правда, везет как утопленникам!»

Она нацелила Роландов револьвер на ребенка, который, спрыгнув с тротуара, бежал прямо на них.

— Стоять! — закричала она. — Стоять на месте, кому говорю!

— Сьюз, ты что? — изумился Эдди.

Сюзанна как будто его не услышала. В некотором — и очень реальном — смысле Сюзанна Дин вообще перестала существовать: теперь в коляске сидела Детта Уокер с горящими лихорадочной подозрительностью глазами.

— Стоять, или я стреляю!

Видимо, маленький лорд Фаунтлерой был глухим, потому что предупредительный окрик Сюзанны не возымел на него никакого воздействия.

— Скорее! — вопил он, ликуя. — Иначе пропустите все веселье! Резвый сейчас…

Он начал медленно доставать правую руку из-за спины. Только теперь до Эдди дошло, что никакой это не ребенок, а уродливый карлик, распрощавшийся с детством давным-давно. А выражение его лица, которое Эдди принял поначалу за детскую радость, на самом деле являло собой жуткую маску ярости с ненавистью пополам. Щеки его и лоб покрывали гноящиеся белесые язвы, которые Роланд называл «блядскими цветками».