Бесплодные земли

Сама комната, ограниченная снизу ржавой железной решеткой, располагалась примерно в верхней трети этого громадного сферического пространства. Там и сям на железной решетке, которая здесь заменяла пол, валялись ковры, с виду похожие на турецкие (позже Джейк узнал, что их выткали в баронетстве Кашмин). Уголки ковров были прижаты к полу тяжелыми сундуками, обитыми медью, большими торшерами и изогнутыми ножками кресел, заваленных всяким хламом. В противном случае они трепыхались бы на ветру, как бумажные ленточки перед включенным вентилятором — снизу шел непрерывный поток теплого воздуха. Другая струя, поступавшая из кольца вентиляционных отверстий вроде тех, что Джейк видел в тоннеле, кружила футах в пяти у него над головой. На дальнем конце странной комнаты была еще одна дверь, точно такая же, как и та, через которую они с Гашером вошли сюда. Джейк решил, что за ней продолжается коридор, следующий под землей вдоль пути Луча.

В комнате были люди. Шесть человек: четверо мужчин и две женщины. Джейк догадался, что перед ним — вся верхушка командования Седых… если, сделаем оговорку, им осталось еще, кем «верховнокомандовать». Из того, что Джейк знал о Седых, можно было с уверенностью заключить, что они вымирают как вид. Среди собравшихся в комнате не было ни одного молодого, однако и стариками он их не назвал бы. Еще вполне, как говорится, в расцвете сил. Они все как один повернулись к Джейку и уставились на него с любопытством не меньшим, чем он — на них.

В центре комнаты на громадном кресле, которое вполне бы сошло за трон, восседал, перекинув массивную ногу через подлокотник, здоровенный мужик — нечто среднее между воином-викингом и великаном из детской сказки. Его обнаженный до пояса мощный торс являл собой гору накачанных мускулов. На плече у него на широком ремне висел кинжал в ножнах, а на шее — какой-то странный амулет. Не считая серебряной ленточки вокруг бицепса на одной руке, на нем еще были мягкие, облегающие кожаные штаны, заправленные в сапоги. Свой желтый шарф он носил не на шее и даже не на голове, как Гашер, а повязанным вокруг голенища высокого сапога. Грязные светлые с проседью волосы ниспадали каскадом почти до середины широкой спины; зеленые его глаза, любопытные и пытливые, напоминали глаза кота, достаточно старого, чтобы набраться ума, но не такого еще престарелого, чтобы утратить ту утонченную жестокость, которая в кошачьих кругах считается атрибутом личности интересной и благородной. На спинке кресла висел на потертом ремне автомат допотопной конструкции.

Джейк повнимательнее присмотрелся к кулону на груди викинга-великана и у видел, что это стеклянная колбочка в виде гроба, подвешенная на серебряной цепи. Внутри, под стеклом, тускло поблескивал золотой циферблат. Стрелки показывали пять минут четвертого. Под циферблатом качался туда-сюда крошечный золотой маятник, и хотя в комнате постоянно стоял мягкий шум от поступавшего снизу и сверху воздуха, Джейк расслышал, как тикают часики. Стрелки двигались быстрее, чем следует, и Джейк вовсе не удивился, когда увидел, что они вращаются в противоположную сторону.

Ему почему-то вспомнился крокодил из «Питера Пэна» — тот самый, который все время гонялся за капитаном Крюком, — и губы мальчика сами сложились в улыбку. Гашер это заметил и угрожающе поднял руку. Джейк весь сжался, закрывая лицо руками.

Тик-Так погрозил Гашеру пальцем, как школьный учитель — проказливому ученику.

— Да ладно тебе… ни к чему это, Гашер.

Гашер тут же опустил руку, уже занесенную для удара. Лицо его изменилось неузнаваемо. Раньше оно выражало либо тупую ярость, либо хитрющее, едва ли не экзистенциальное веселье — попеременно. Теперь его изъязвленная рожа превратилась в само обожание и раболепие. Как и все, здесь присутствующие (не исключая и самого Джейка), Гашер просто не мог оторвать глаз от Тик-Така: тот притягивал взгляды как будто магнитом. И Джейк понимал, почему. Тик-Так был единственным здесь человеком, который казался по-настоящему полным сил, по-настоящему здоровым. По-настоящему живым.

— Ни к чему, стало быть, ни к чему. Как скажешь. — Но прежде, чем вновь впиться взглядом в белокурого великана на троне, Гашер мрачно зыркнул на Джейка. — Только, скажу тебе, Тики, он страшно наглый наглый. Такой наглый, что просто ужас. Если ты хочешь знать мое мнение, нам с ним придется помучиться, прежде чем из него выйдет толк.

— Когда мне понадобиться твое мнение, я у тебя спрошу, — отозвался Тик-Так ровным тоном. — А теперь, Гэш, закрой дверь… ты в хлеву, что ли, родился?

Одна из женщин — темноволосая — расхохоталась. Ее хриплый смех походил на воронье карканье. Но стоило Тик-Таку бросить короткий взгляд в ее сторону, как она сразу затихла и опустила глаза.