Бесплодные земли

У него был свой ключ. Закрыв за собой дверь их двухэтажной квартиры, Джейк сразу пошел на кухню, чтобы чего-нибудь съесть. Скорей, по привычке, поскольку есть ему не хотелось. Он уже собирался открыть холодильник, как вдруг взгляд его остановился на двери в кладовую и внезапно Джейк понял, что дорожная станция — и весь тот, другой, странный мир, которому он теперь принадлежит — она там, за этой самой дверью. Всего-то и нужно перешагнуть порог и соединиться с тем Джейком, который уже существует там. И тогда память его перестанет двоиться… голоса у него в голове умолкнут, умолкнет этот их бесконечный спор, умер он или нет сегодня в 8:25 утра.

Обеими руками Джейк толкнул дверь в кладовку, на лице у него заиграла уже улыбка радости и облегчения… и тут он замер на месте, услышав крик миссис Шоу, что стояла на невысокой стремянке у дальней стены кладовой. От испуга она уронила банку с томатной пастой, которую только что сняла с полки. Банка грохнулась об пол. Миссис Шоу покачнулась, и Джейк рванулся вперед, чтобы успеть поддержать ее, пока она тоже не сверзлась на пол и не присоединилась к томатной пасте.

— Святые угодники! — задохнулась она, схватившись за живот. — Как ты меня напугал, Джонни!

— Простите, я не хотел. — Он сказал это искренне, но это не значит, что он не был горько разочарован. Всего лишь кладовка. Вот так. А ведь он был уверен…

— А ты почему, вообще, здесь? У тебя же сегодня кегельбан! Я так рано тебя не ждала… еще час, как минимум. У меня даже покушать тебе не готово, так что обеда сейчас не жди.

— Ну и ладно. Я все равно не особенно голоден. — Джейк поднял с пола банку, которую она уронила.

— Не сказала бы, если судить по тому, как ты сюда вломился, — проворчала миссис Шоу.

— Мне показалось, я слышал, как что-то скребется. Решил, что мышь. Но это, наверное, были вы.

— Уж наверное я, — она осторожно слезла со стремянки и забрала у него банку. — У тебя что-то вид нездоровый, Джонни. Ты не гриппуешь, случайно? — Она потрогала ему лоб. — Кажется, температуры нет, но это еще ничего не значит.

— Я, наверное, просто устал. — А про себя Джейк подумал: «Если бы только это». — Вы не волнуйтесь. Попью чего-нибудь, посмотрю пока телевизор, и все пройдет.

Миссис Шоу неопределенно хмыкнула.

— Были сегодня оценки? Хочешь мне показать? Если да, то давай быстрее — мне еще ужин готовить.

— Сегодня нет. — Джейк вышел из кладовой, взял в холодильнике банку содовой и ушел в гостиную. Включив «Обывателей Голливуда», он сел на диван и безучастно уставился на экран, а в голове у него продолжали звучать голоса и проявлялись новые воспоминания о том, другом, запыленном мире.

7

Папа с мамой и не заметили даже, что с ним что-то творится неладное — а папа вообще пришел домой в полдесятого, — но Джейк был этому только рад. Он лег в постель в десять и еще долго лежал без сна, вглядываясь в темноту и прислушиваясь к шуму города за окном: визг тормозов, гудки автомобилей, завывание сирен.

«Ты умер».

«Но как же я умер, когда вот он я — здесь, у себя в кровати, живой и здоровый».

«Это еще ничего не значит. Ты умер, и ты это знаешь».

Да, он знает. Но страшнее всего, что он знает и то, и другое.

«Я не знаю, который из вас говорит сейчас правду, но одно знаю точно: долго я так не выдержу. Так что умолкните, оба. Прекратите немедленно и оставьте меня в покое. О'кей? Я вас очень прошу. Пожалуйста».

Но голоса не смолкали. Быть может, они не могли замолчать. Джейку вдруг пришло в голову, что ему надо встать — прямо сейчас — и открыть дверь в ванную. И тот, другой, мир будет там. Дорожная станция и он сам… его вторая, недостающая, половина… съежившийся под старой попоной в конюшне, пытающийся заснуть, не понимающий, что происходит…

«Я бы сказал ему… — в возбуждении думал Джейк, сбрасывая одеяло. Он понял теперь, куда ведет эта дверь рядом с его книжным шкафом — больше не в ванную, нет — она откроется в мир, пахнущий жаром, пурпурным шалфеем и страхом в горсточке праха, мир, укрытый сейчас сумрачным крылом ночи. — Я бы сказал ему… но мне не нужно ему ничего говорить… потому что я буду В НЕМ… я буду ИМ!»

Не зажигая света, бросился он через темную комнату, едва не смеясь в облегчении, распахнул заветную дверь и…

И ничего. Просто ванная. Его ванная с постером Марвина Гая в рамочке на стене и теневым очертанием жалюзи — полосками света и тени — на кафельном полу.

Он еще долго стоял на пороге, пытаясь справиться с этим разочарованием, что встало в горле как будто комком. Только оно не желало его отпускать. И оно было горьким.

Оно было горьким.

8