Беспокойная жизнь попаданца Гены, рептилоида

— Слышь, да ты никак приуныл, дружище, — Колян присел рядом с ним на завалинку.

— Знаешь, в первый раз в жизни не хочу никуда лететь, — признался рептилоид.

— Так не лети, оставайся. Денег у тебя навалом. Дом новый справим. Хочешь здесь, хочешь в Москве. Живи и радуйся.

— Так отвык я давно от этого. Делом бы каким заняться, что ли? Развеять грусть свою, печаль.

— Так давай гендиректором нашего совместного предприятия, а? Я уже и бумаги все оформил, берись.

— Бумажки, балансы, отчеты? Нет, не мое это. В этом деле тебе Василий помощник. Хорошо, недельку здесь отдохну, а там видно будет.

Однако судьба распорядилась иначе и вот он уже узник. Похищен, накачан наркотиками и заточен в деревянный ящик. Кто, что, зачем? Масса вопросов.

«Вот спрашивается, какого рожна я в одиночку поперся в соседнюю деревню? Ясно, вкусненькой Метаксы тебе захотелось, дебил», — переживал он, стараясь устроиться в ящике поудобнее.

— Сыды тихо, живой будэшь, — беззлобно сказали снаружи, когда он перестал вертеться и деликатно постучался изнутри.

Сидеть спокойно беспокойный Гена никогда не умел, тем более в неудобном и тесном помещении. Поэтому он выковырял в доске своей тюрьмы качающийся сучок и посмотрел на волю. На воле было темно, и громко шумел двигатель самолета. Взлет, долгий полет, посадка, кузов машины, тряска, не кормили ни разу.

«Привезли на место», — догадался он, когда его ящик сгрузили, а Гену бесцеремонно вывалили наружу.

С первого взгляда он понял, что угодил в очередную тюрьму, но более просторную.

***

— Так дальше дело не пойдет, — заявили тюремщики после месяца бесконечных допросов Гены с применением технических средств, — давайте мы его изолируем в нашем специальном боксе и применим психохимические методы дознания.

Как гайки разные крутить или корабль свой вовремя дозаправить Гена знал, но как устроен квантовый двигатель, нет. Поэтому еще через пару месяцев его отпустили:

— Посадите его, гада, лет на пять за решетку, пусть мозги свои подлечит. И кормежку давайте похуже, так он у нас быстрее все вспомнит, — порешили истязатели. — Ничего на него, паразита, не действует. Ни химия, ни электричество и с психикой у него не очень. Помните, что он учудил после очередных уколов?

— Помним, — ответили ассистенты главного инквизитора, поправив повязки, скрывающие следы свежих укусов.

Вот так стал Гена федеральным заключенным. Исправительное учреждение ему понравилась. Чистенько, опрятно и еда приличная. Сидел он в двухместной камере со здоровенным, чернея смоли, негром. Не буйным, с яркими голубыми глазами, белоснежным оскалом зубов и оттопыренными ушами. Впервые увидев его, Гена сперва сильно смутился, поскольку ни разу не видел их вживую, но скоро привык и даже сдружился. В тюрьме к нему относились уважительно и везде пропускали вне очереди, даже в туалете.

«Русский, — шептались заключенные, боязливо оглядываясь, когда он проходил мимо и вспоминали многочисленные комиксы и хорроры на эту тему и вообще, — ну разве можно нам с таким зверьем воевать? Вот ведь наши руководители козлы!»

— Ты меня при народе больше нигером не называй, пожалуйста, — попросил его негр.

— Чего так? — удивился Гена. — Но ведь…

— Да потому, что здесь я афроамериканец. Соотечественники мои не поймут, подумают, что ты расист и накажут тебя непременно… Хотя, все тебя боятся, но все равно не называй. И еще: не говори ты больше Пиндосия, а то обидно прямо. Называй Америка там или Штаты. Понял?

Гена понял, но называть привычными словами не перестал.

— Что будем делать, афроамериканец? — задал как-то Гена любимый на его родине риторический вопрос.

— Если мани есть, то линять. Почему раньше свой вопрос не задавал? — с лету понял тот намек.

— Найдем мани, надо только весточку другу отправить. Поможешь?

— Помогу, брат, — ответил ему добрый негр, укокошивший по неосторожности на воле двух копов.

— А вопрос этот я раньше не задавал потому, что отдыхал и думал. Где еще можно так славно сосредоточиться, как не в тюрьме? — ответил ему хвостатый брат.

— Надумал? — с надеждой на скорый побег поинтересовался добродушный негр, давно мечтавший свернуть на воле кому-нибудь шею.

— Надумал. Со мной на родину поедешь?

— В Рашу, что ли? Подумать надо. А как там у вас с криминалом, процветает?

— Процветает, — успокоил Гена цветного сотоварища, которого сейчас агитировал. — У нас вообще негров любят, я знаю. Иногда даже маски соответствующие надевают, чтобы быть на них похожими. Думаю, что от предложений у тебя просто отбоя не будет.

— Тогда поеду, уговорил. Стволы с собой будем брать?

— Не надо, у нас своих хватает. Давай только ты пойдешь не в криминал, а в ментуру. Послушай, какая разница, работа-то одна и та же, а там о тебе будут заботиться, оберегать. К тому же награды будешь получать, премии квартальные. Грамоту давно получал? Вот видишь! И оружие тебе легальное выдадут.

— Глок? — с надеждой спорил негр, так как с детства был неравнодушен к этому семейству пистолетов.

— Может быть и Глок, все зависит от того, как ты себя проявишь.