Беспокойное лето. Послесловие

–– Да делай что хочешь, только нас не тронь. Интересно, чем это он тебе так помог? Компроматом на всех обеспечил?

–– Ну это само собой. Ты ж сразу, как поженились, от меня нос стал воротить, а мне жизни хотелось красивой и любви, как в кино. Папаша тебя на год в Москву отослал, с глаз долой, а я здесь в глуши соломенной вдовой осталась. Приехали к нам артисты. Один, Женька Ивлев, – красавец, да и пел – заслушаешься. Закрутилась у нас любовь, Женька даже жениться на мне хотел. А папаша, строитель коммунизма хренов, как узнал про это, Женьку из города взашей выгнал, волчий билет пообещал. Тот и сбежал, только пятки сверкали. Больше всего папаша боялся, что ты про Женьку узнаешь и развод потребуешь. Как же у верного ленинца дочь шалавой могла быть?! Через некоторое время я поняла, что понесла. Папаша меня избил и на аборт погнал. Только я сбежала, и Витька мне помог, у дальней родни спрятал. Если бы не Витька, не было бы у меня Митьки. Когда Митька родился, отец потребовал его в детдом отдать. Опять Витька помог, родня его Митьку на ноги поставила, я только изредка его навещала. После каждой поездки с отцом огромный скандал был. Когда коммунистическая хрень рухнула, радовалась я, даже не представляешь как. Думала, смогу с Митькой вместе жить. Ан нет. Отец, сволочь, признал внука и учиться в Англию его отправил, от меня подальше. Перед смертью Митьке чистый бизнес купил, а мне – ночной клуб. Сказал, мол, непотребство – это по твоей части. А Митьке велел от меня подальше держаться, чтобы не пачкаться. Вот так уж получилось, что мне в жизни никто, кроме Витьки Недельского, не помог.

–– Почему мне про ребенка не сказала, может, я б его усыновил или развелись бы по-людски?

–– Ты что, папашу ирода не знаешь? Разведенных в коммунистический рай не брали. Боялся он тебя.

–– Скажи, Лариска, если сама по жизни от разлуки с сыном страдала, почему меня с сыном разлучила? Неужели так ненавидела?

–– Да плевать мне на тебя, Пантелей, хоть, конечно, Аньку терпеть не могу. Все-таки дурак ты. Ты что думаешь, это я Витьке велела, чтобы он тебя с Анькой и Юркой разлучил? На хрен мне это надо? Витька-то по молодости тоже на Аньку глаз положил, а она этого даже не заметила. Вот за это Витька и Аньку, и тебя люто ненавидит.

–– А я все на тебя грешил. Ладно, прости, накуролесили мы с тобой, Лариска, в жизни порядком, но еще не вечер. Еще поживем. Бросай пить, найди стилиста, чтоб он из тебя английскую королеву сделал. Митьку сюда вызову, будто он мне деньги проиграл. А здесь я уже все ему про Рыжую выложу. Бизнес в Москве продавайте, здесь раскручивайтесь, я вам помогу. Клуб свой тоже лучше Кузькину продай. Делом нормальным займись. Теми же фитнес-центрами.

–– Слушай, Пантелей, а деньги, что за бумагу отдали, как отобьешь? Чего-то не припомню, чтобы ты кому на бедность подал.

–– Что я дурак, на бедность-то лентяям подавать? Папаша Рыжей со мной расплатится. Хоть коммунизм мы строить перестали, а дочь-мошенницу иметь приличным людям не пристало. Ему уже материальчик на дочурку скинули. Он попросил ее только немного в обезьяннике подержать для острастки, если она сюда с Дмитрием заявится.

–– Сначала я ей волосья ее рыжие повыдираю, а потом сажай куда хочешь. Вроде мы с тобой, Пантелей, замирились. Давай водки, что ли, выпьем за мир и дружбу во всем мире.

Виталий Петрович

По голосу Вадима я сразу понял, что произошло что-то экстраординарное. Сначала Вадим пытался мне соврать, что все в порядке, но после некоторого нажима признался, что нашел письмо Сержа, из которого ясно, что он предвидел свою гибель. Оказывается, они с Луиз погибли по дороге ко мне. Серж собирался рассказать мне о своих опасениях. Господи, вся затаившаяся, было, боль вернулась с прежней силой. Самое ужасное, что свидетелем моего разговора с Вадимом оказался Мишель. Как и в первые дни после гибели родителей, он вцепился в мою руку и не отпускал ее. Бедный мальчик! Я не знаю, как помочь ему.

Утром позвонил Вадим уже из аэропорта. Они с Юрой решили сократить свой визит в Париж. Всю ночь они паковали документы старого графа и теперь первым же рейсом вылетали в Москву. Вадим сильно беспокоится о моем здоровье и, конечно, о Валечке. Почему-то ему кажется, что в его отсутствие Валечка его сразу забудет. Я заверил сына, что его опасения лишены основания. Как только Вадим уехал, Валечка принялась за стирку и глажку Вадимовых рубашек и футболок. Я пытался протестовать. Слава богу, в доме есть кому этим заняться. Валечка же долго втолковывала мне, что делает эту работу ради удовольствия, якобы она помогает ей легче переносить разлуку с Вадимом.

–– Ты женат на русской, русские жены умеют ждать и любить. – Что еще я мог сказать сыну.