Беспокойный

Вообще-то, выполнить возложенную на него Комбатом боевую задачу – обесточить бункер – Николай Подольский мог с минимальными затратами, заминировав силовой кабель на любом из участков почти двадцатикилометрового пути от подстанции военной базы до подводного грота. Поставить таймер минут на двадцать, а то и на все полчаса, спокойно выбраться на берег, отойти подальше от воды и, покуривая, ждать, когда море вспучится горбом и опадет, а из глубины начнет всплывать брюхом кверху оглушенная взрывом, убитая мощным электрическим разрядом рыба…

Откровенно говоря, он слабо представлял себе, на какое расстояние распространяется в воде электрический ток. Однако, исходя из толщины кабеля, можно было предположить, что напряжение на него подается весьма солидное и что в таком идеальном проводнике, как вода, удар током будет смертельным даже на очень приличном удалении от места обрыва.

На то, чтобы устроить обитателям бункера «темную», хватило бы одной тротиловой шашки или куска пластиковой взрывчатки величиной с кулак. Но взрывчатки они реквизировали у Гадзаева много, гораздо больше, чем могли унести на себе два человека, и образовавшийся остаток наряду с тем обстоятельством, что Николаю вовсе не улыбалось просто сидеть на солнышке и ждать, чем кончится дело, послужил причиной рождения его собственного, персонального, сугубо секретного плана.

Строго говоря, намерение попытаться взорвать скальную стену, в толще которой исчезал кабель, назвать полноценным планом было нельзя. В нем присутствовало слишком много всяческих «если» и «вдруг». А если это не замаскированные ворота, а обычная скала? А если даже и ворота, то где гарантия, что взрывчатки хватит, чтобы их снести? Вдруг они рассчитаны на прямое попадание торпеды или таран подводной лодкой? А если ворота откроются, как через них проплыть, учитывая присутствие в воде перебитого надвое силового кабеля под напряжением никак не меньше тысячи, а то и двух тысяч вольт?

Одно Николай знал наверняка: если (опять «если»!) он не попытается, то еще одно, последнее «вдруг» будет преследовать его до конца жизни: а вдруг получилось бы? Ведь, помимо логики и холодного расчета, на свете есть еще и удача! А она, как известно, любит смелых…

И теперь, зависнув в зеленоватом сумраке в полуметре от покрытого ковром водорослей дна за пределами освещаемого прожекторами приближающейся подлодки пространства, слегка пошевеливая ластами и, как за якорь, держась за набитый взрывчаткой и детонаторами непромокаемый мешок, чтобы током воды не затянуло под винт, Николай Подольский молча (поскольку во рту, распирая его, торчал резиновый загубник акваланга) радовался тому, что не послушался Комбата, рискнул и выиграл. До окончательной победы было еще очень далеко, но этот раунд, по крайней мере, точно остался за ним.

Похожая на средних размеров кита субмарина прошла над тем местом, где к кабелю было привязано взрывное устройство с часовым механизмом. Луч прожектора уперся в бугристую, косматую от водорослей каменную стену, высветив ее до мельчайших деталей, и стена, словно не в силах устоять перед его напором, дрогнула и медленно поползла в сторону, вздымая медлительно клубящиеся тучи песка и ила. Вода вокруг пришла в движение, через зажатые в кулаке лямки мешка Подольский ощутил вибрацию скального основания. Возле самой маски, блеснув серебром в отсветах прожекторов, мелькнула испуганная рыбешка, а потом все исчезло в клубящейся, подсвеченной электрическим заревом, желтовато-зеленой мути. Дождавшись, пока свет станет слабее, а тяжелая, будто в лихорадке, дрожь береговой скалы уляжется, Николай с усилием оторвал от песка тяжелый даже под водой мешок, всплыл над медленно, будто через силу, ворочающейся у дна и постепенно редеющей песчаной тучей и, усиленно работая ластами, устремился в возникший на месте сплошной каменной стены широкий провал. Он проплыл мимо торцовой стороны закрывавшей проход плиты и, оценив ее толщину (которая значительно превышала его немалый рост), понял, что принесенная им в непромокаемом мешке взрывчатка способна навредить этому колоссу не больше, чем заряд перепелиной дроби, всаженный с приличного расстояния в бронированную корму африканского носорога. При виде этой штуковины у него возникло очень неприятное чувство, будто они с Комбатом и Казаковым объявили безнадежную войну могущественной расе титанов, поступь которых сотрясает землю, а головы находятся выше облаков.

Впереди в зеленоватой мгле двигалось размытое облако света; вода снова передала глухой, тяжелый рокот, и, обернувшись, он увидел, что многотонная плита опять пришла в движение, перекрывая проход и отрезая его от пробивающегося сквозь толщу воды тусклого дневного света.