Бесполетная зона для Змея Горыныча

— То есть… — начала было Валя, но архонт ее не слушал и перебил. Причем не от грубости, что могло бы обидеть. Исключительно от увлеченности и воодушевления. Отчего даже сердиться на него не получалось.

— Несколько веков назад мы были лишь одной из варварских стран. Если не хуже. Ресурсов мало, с соседними землями связи почти нет — мы ведь на острове. Местные царьки грызлись за каждый клочок земли. И сильнейшим среди них считался тот, кому удавалось прибрать к рукам лишний рудник. Народ сплошь неграмотный и живет как скот. А что мы видим теперь? И вы — видите. С вашими технологиями, чертежами, даже просто подсказками мы… взяв это за основу, рванули вперед и опередили весь мир. Многие племена готовы теперь поклоняться нам как богам!

«Молодец, возьми с полки пирожок», — так и подмывало съязвить Валю. Но вслух она ничего не сказала. Разве что сделала еще один глоток из бокала.

Но шутки шутками, а слова архонта многое объясняли. Да что там многое — практически все странности этого мира, где есть небоскребы, роботы и реактивное оружие… да много чего вообще. И одновременно — дикари с дубинками и в землянках.

Выходило, что не сами атланты достигли таких высот, но им помогли. Какие-то пришельцы из будущего. Но из какого? А главное — как? Алик вроде говорил, что изменить историю, вмешиваясь в ее естественный ход невозможно.

«Не совсем так, — поспешил поправить ее внутренний голос, — Алик-то как раз утверждал, что вмешательство возможно. Чем мы всю дорогу и занимались. Только не меняли ход истории, а наоборот. Делали так, чтобы произошли те события, которые впоследствии породили знакомую реальность. И которые без нас, как это ни парадоксально, произойти не могли».

Да, вмешиваться можно было по-разному. Валя это понимало. Но все равно, ускорить развитие целой страны — казалось ей чересчур.

— Мы уже не нуждаемся в органическом топливе, — продолжал похвальбу архонт Каф, — другие источники энергии используем. Более чистые, а главное, их запасы почти неисчерпаемы. Мы научились лечить многие болезни… больше скажу: теперь даже выращивание новых органов для нашей медицины не в диковинку. Мы обследовали всю планету. Мы создаем колонии на других континентах. На восточном континенте… до самого Внутреннего моря.

Валя машинально вспомнила громадное озеро на месте Черного моря и Днепра, оказавшееся в глубине континента.

— …и на западном. Кситлос, например. В перспективе возможны даже полеты в космос. На другие планеты. Я понимаю, для вас, в далеком будущем, все эти свершения давно стали рядовой обыденностью. Но все же ответьте: достойно ли мы распорядились вашей помощью? И как в вашем времени запомнили нас и нашу эпоху?

Последний вопрос был провокационным. Врать Валя не любила, так что пришлось воспользоваться советом не к ночи помянутого (даром, что еще не родившегося) Бальтасара Грасиана. Не говорить всей правды. А что, Вале такой подход не раз пригождался. Хотя бы в общении с подругами, приятельницами.

— О вас будут помнить веками, — сказала она с улыбкой, — да что там, тысячелетиями! Для многих ваша страна станет синонимом всего великого. О ваших свершениях будут слагать легенды. Вашими именами будут называть богов.

На последней фразе Вале еще вспомнился позывной «Гор», вышедший на связь во время поединка «летающей тарелки» с боевым беспилотником.

— Не поверите, до сих пор ведутся споры о вас, вашей роли в истории, — подытожила она.

Такая вот, не вся, но правда. Иначе было нельзя. Не хотелось Вале гостеприимного хозяина и исполненного достоинства человека разжаловать до Озимандии. Даром, что явившегося ей живьем.

По причине этой о том, что от Атлантиды не осталось даже руин — лишь россыпь крохотных островков — девушка дипломатично умолчала. Как и о том, что все достижения великой цивилизации ушли под воду вместе с большей частью ее территории. И почти не пригодились остальному миру, продолжившему развиваться естественным путем. Да прилично успевшему развиться. Даже без Атлантиды.

— Но вот о чем хотелось бы поговорить подробнее, — продолжила Валя, — так это о так называемых колониях.

— У нас не было другого выхода, — сквозь чопорность архонта Кафа проступила толика смущения, — на острове и прежде земли было маловато. А когда мы научились лечить почти все известные болезни… я уже молчу о междоусобицах, которые тоже немало жизней преждевременно обрывали. В общем, смертность сильно снизилась. А население, наоборот. Только за последние сто лет на порядок выросло. В результате на острове практически не осталось свободного места. По большому счету это один сплошной гигантский город. Даже сельским хозяйством заниматься негде. Хорошо, смогли гидропонику наладить, океанические фермы опять же. Но даже этого недостаточно. Вот и приходится создавать поселения на соседних континентах.

Сделав паузу в несколько секунд — дух перевести, Каф жадным глотком осушил бокал, пытаясь промочить пересохшее горло. После чего продолжил: