Беспощадная бойня Восточного фронта

Литва. Наш поезд шел среди холмистого осен­него, октябрьского, ландшафта. В таинственной и грустной красоте лежали бледно-зеленые и корич­невые поля. Лиственные леса умирали в красном и золотом опьянении, а тусклая сосна вытягивалась в серое небо. Меланхолия и печаль охватили нас. Но мы любили относительную красоту этого мира.

Просто проходила жизнь.

Красивые деревеньки сгрудились у холмов, де­ревянные домики стояли среди невзрачных садов, у желтых рек между чистеньких улиц, кладбищ, руин, редких елей и березок. Такие поездки приносили нам радость.

Луга и пастбища окружали дунайскую крепость, возвышавшуюся на фоне вечернего неба. Все это проходило мимо нас, и можно было только попы­таться удержать эти красоты в памяти. Мы знали мир и все же всегда оставались в нем только гостя­ми, не принимая участия в жизни людей, дыхании земли и в бытии всего того, что появлялось и исче­зало вокруг нас. Витебск, Смоленск, Вязьма, тысячи деревень и поселков оставались только картинами на фоне нашего бесконечного пути.

Духи войны снова оказались у власти. Пустота, одиночество, ожидание своей участи и готовность к смерти преследовали нас. Мы уже не думали о необ­ходимости нашей поездки, предвидя, что эта авантю­ра скоро печально кончится для нас всех. Мы думали только о безумии войны, преступлениях, совершае­мых в жизни нашего поколения, и больше не гадали, как решат нашу судьбу звезды. Наша жизнь была каким-то промежутком между жизнью и смертью.

Так мы оказались на позициях под Ржевом30.

РОЩА ПОД РЖЕВОМ

Окопы

Кратковременные дожди и прохладные дни говорили о наступлении осени. В низинах собиралась желтая вода, зеленая тина обозначила территорию болота на всем простран­стве близ Ржева. Ольха, сбросившая листву, оказа­лась в болоте, с сосен и берез капала вода, гряз­ная, растоптанная трава прижалась к земле. Тем­ные от грязи ручейки текли по мокрым улицами. Земля набухла от влаги, и при каждом шаге сапоги погружались в нее. Грязная вода лилась на нас, ко­гда мы задевали ветви елей. Выйдя из палаток, мы отправились на передовую, чтобы занять окопы пе­ред деревней Табаково и лесной опушкой.

Очищали обувь от корок глины и тины, и в тяже­лых сырых сапогах медленно тащились по грязи. Все было пропитано влагой, в том числе одежда и хлеб. Ржавчина покрыла винтовки. Солнечные дни чередовались с ночными заморозками и выпадаю­щим снегом. Наступал сезон дождей, а мы не имели никакого убежища.

Окопы мы нашли заболоченными и частично за­топленными. Во временных бункерах и примитив­ных стрелковых укрытиях отовсюду капала вода. Ло­

шади, запряженные в повозки, падали, а они были ценнее солдат. Мы стойко несли все невзгоды и оживали в своих воспоминаниях, мечтая о возвра­щении домой. Постепенно привыкали к окопной жизни, как будто бы ничего не изменилось с про­шлого года. Такая же грязь и слякоть.

Только ландшафт был покрасивее. Кустарники ольхи, болотистые поляны и холмы с небольшими рощицами открывали перед нами какую-то груст­ную красоту и идиллическую отстраненность от все­го мирского. Мы снова проникали в тайну русской земли.

Больше уже не было никаких маршей, ночевали мы в избах и амбарах. А там, за окопами, вообще не было ни домов, ни конюшен. От Табаково остались только обгоревшие бревна, кирпичи, заброшенные огороды с замерзшими овощами, отдельные осины и грязные улицы. Бревна и доски служили нам для сооружения бункеров.

В основном наша жизнь шла в стрелковых око­пах. Бруствера защищали нас от огня легких ми­нометов, походные печи давали мало тепла. Дрова солдаты находили где-нибудь поблизости. Умыть­ся было негде, а походные кухни привозили еду только в сумерках, останавливаясь в отдаленном овраге. Почти ежедневно кого-либо убивало или ра­нило. Однако мы умели сохранять хорошее на­строение и старались держать себя в норме. Опас­ность стала будничной, и вылазки уже не казались такими страшными. Душа приспосабливалась к сво­ей участи.

В трехстах метрах перед нами лежали русские окопы, от них нас отделяла только поляна и колючая проволока. Постоянно щелкали винтовочные вы­стрелы, свистели над нашими головами снаряды и разрывались на бруствере окопов. Время от време­ни легкие минометы вели огонь по нашим окопам, и их снаряды падали рядом с ними. Снайперы дела­ли каждую попытку высунуться из окопа смертель­ной. Нас охватило какое-то безразличие, не то из-за склонности к фатализму, не то из-за надежды на Бога.