Беспощадная истина

Но в феврале у меня раздался звонок, и парень на том конце провода сказал: «Вы только что избраны в Зал славы». Я повесил трубку и заплакал. Всю свою жизнь я был одержим боксом. Я шел спать, нежно прижимая к себе свои боксерские перчатки. Я хотел стать только боксером. Сейчас уже глупо рассуждать на эту тему, но я мог бы стать великим боксером, таким, которого мир еще никогда не видел, вторым Ахиллом. Мое высокомерие, мое самолюбие здорово измотали меня, поэтому я просто был вынужден отказаться от них. Они побуждали меня достичь многих высот, но, в конце концов, я отказался от них, поскольку хочу сохранить семью.

Честно говоря, вовсе не для того, чтобы похвалить самого себя, а для понимания истории бокса хотел бы отметить, что сложно найти парня, который мог бы зарабатывать столько денег, сколько заработал я в свое время. Сегодня боксеры не понимают сути спорта, они не понимают, как следует выступать перед зрителями. Они недостаточно усердны для того, чтобы изучать прошлое и узнавать факты не только о самих боксерах, но и о круге их общения. Джин Танни[355] и Бенни Леонард общались с Джорджем Бернардом Шоу, Микки Уокер[356] и Гарри Греб – с Хемингуэем.

Вопреки тому что кто-то сказал: «Майк Тайсон ужасен, он просто заштатный боксер», я представлял всех боксеров старого поколения. Я не позволял забыть о том, кем они были. Если я использовал какой-то удар, о котором я узнал от Бенни Леонарда или Гарри Греба, я всегда воздавал им должное за это. Такие парни, как Джо Ганс[357], Леонард, Джон Л. Салливан были первыми, а первых всегда надо почитать. Они превратили бокс в искусство.

Я был рад тому, что за меня проголосовали, избрав в Зал славы, но я не был уверен, следует ли мне идти на церемонию. Вероятно, я был слегка обижен на то, что меня отвергали раньше. Однако мой приятель Дэйв Мэлоун[358], находясь у меня в гостях, произнес для меня на эту тему небольшую речь:

– Послушай, приятель, это, мать твою, проявление уважения к тебе. Ты старался не только для себя, ты старался для Браунсвилла, ты старался для всех в гетто. Это значительное достижение. Ты выбрался из гетто и смог попасть, мать твою, в Зал славы. Ступай туда и сделай все, что надо!

Он был прав. Когда я был на церемонии, я думал о Касе. Когда мне было четырнадцать, я всегда спрашивал его: «Как вы думаете, я буду в Зале славы?» Каса восхищала моя одержимость всем, относящимся к боксу. Он говорил всем: «Я еще никогда не видел, чтобы кто-то относился к боксу с таким воодушевлением, как этот парень». Я знал историю спорта как свои пять пальцев. Я знал, что большинство известных мне боксеров в конечном счете оказываются без денег, остаются без средств к существованию или берутся за самую черную работу. Я знал, что это может случиться и со мной, но хотел принадлежать к братству этих парней. Пусть они уже были мертвы или находились в преклонном возрасте, об этих парнях продолжали говорить в местах мужских сборищ.

В мире нет другого вида спорта, в котором кипели бы такие же страсти, как в боксе, если только все правильно организовано. Ты готов поколотить своего брата или отца, потому что парень, за которого ты болеешь, – это ты сам. Он так же чувствует и так же думает, как и ты. Сейчас смешанные боевые искусства более популярны, чем бокс, потому что там на арене много страсти. В боксе больше нет такой страсти. Уже больше не найдется парня, у которого хватило бы духа сказать: «Пусть боги спасают меня и мучают меня, но придет день, и я буду царствовать наравне с ними». Сегодняшние парни не говорят такой ерунды, у них нет мужества, они вырастают в такой скудной среде, которая не позволяет им постичь подлинной сущности моего поколения. Они не хотят этого делать, потому что они боятся, что потерпят неудачу и над ними будут смеяться. Вот почему сегодняшние боксеры не пользуются всеобщим уважением – они боятся достичь истинного величия. Они смотрят на бокс как на чек на предъявителя, они не рассматривают его как нечто благородное. Они хотят денег и похвал. Я же хотел похвал, преклонения и бессмертия.

В боксере захватывает его способность и готовность причинить боль другому человеку. Именно эта черта присуща великим боксерам и «суперзвездам». Когда я был на ринге, я представлял себя в качестве зверя. Я должен был развлекать публику, как медведь в клетке. И чем сильнее я причинял боль, чем быстрее я ее причинял, тем больше похвал от толпы я получал, и это был мой хлеб. Сегодня уже не стремятся к тому, чтобы причинить сопернику боль. Бокс стал похож на потасовку слабаков. А ведь в свое время Шугар Рэй Робинсон, Роки Марчиано были готовы умереть за чемпионский пояс, и надо было убить их, чтобы забрать его у них.