Беспощадная истина

Почему я уже больше не беспокоюсь о том, как бы трахнуть кого-нибудь еще, с тех пор, как это случилось последний раз? Всю свою жизнь я думал только об этом. Но сейчас меня уже больше не донимают мысли о том, как бы потрахаться с кем-нибудь. Получается, что я уже повзрослел? Что же мне делать, мне, женатому человеку с двумя детьми? Я ведь не сторожевой пес и не домашняя собачка, я – бездомная собака. Если бы я все еще считал себя выродком с большим членом, шляющимся по шлюхам, то я бы не жил так, как живу сейчас. То есть получается, что либо я переборол самого себя, либо просто совсем уже упал духом. Я предпочел бы думать, что не изменяю своей жене потому, что готов уже уняться в своих безобразиях, потому, что я люблю ее. Или же я просто-напросто сломался и ничего не представляю собой как мужчина?

Куда подевались та ярость и та энергия, которые побуждали меня трахать всех тех женщин? Почему я утратил свой сексуальный натиск? Это просто процесс старения и снижения гормональной деятельности? Теперь при виде девушки я могу еще подумать: «Ух ты!», но у меня уже нет желания сказать ей: «Привет, детка!» И не надо ничего мне рассказывать про «Виагру» или «Сиалис». У этого дерьма нет ничего общего с естественным желанием. Оно не создает нужного расположения духа. Это как пистолет без пуль. Это дерьмо не будит игры воображения, которая необходима для нужного расположения духа.

Всю свою жизнь я занимался тем, что зарабатывал деньги для других. Мои чувства, моя любовь всегда находились в зависимости от того, насколько успешно Майк Тайсон это делал. Кем бы я был, если бы я не стал Майком Тайсоном? Как бы я строил свои отношения с другими? Я не знаю, каково это – выйти на улицу и начать разговор с кем-нибудь. Мне никогда не приходилось этого делать. Иногда я смотрю на себя и говорю: «Майк, ты придурок и слабак. И что же ты, черт возьми, делаешь? Ты скоро умрешь. И ты намерен поставить крест на своем шарме и всю оставшуюся жизнь оставаться с этой женщиной, с которой ты спишь с тех пор, как ей было двадцать четыре года?» Я уверен, что порой надоедаю своей жене, поскольку провожу с ней практически все время. Но я веду себя так, чтобы она поняла: я не выхожу из дома для того, чтобы показать ей, что я здесь, рядом с ней. Раньше у нас были проблемы доверия друг к другу. Теперь же я стал обузой для нее, проводя дома слишком много времени.