Беспощадная истина

Иногда я беру эту книгу в спальню и читаю письма из нее Кики. Вот мое любимое письмо. Оно написано великим немецким поэтом и драматургом Генрихом фон Клейстом. Осенью 1811 года он влюбился в домохозяйку Генриетту Фогель. Ему было тридцать четыре года, ей – тридцать один год. Они разделяли страсть к музыке. Но Генриетта умирала от рака матки. Генрих был склонен к депрессии, беден и стремился обессмертить себя. Фогель была не первой леди, к которой он обращался с просьбой совершить вместе с ним самоубийство, но она была первой, которая ответила согласием. Они провели вечер в небольшом трактире, где пили вино и кофе с ромом. На следующее утро они, словно в трансе, спустились к озеру. Сначала он выстрелил в Генриетту, а затем застрелился сам. Это одно из его последних писем к ней:

«Моя Жанет, мое сердечко, моя бесценная, моя преданная, моя любовь, моя дорогая, моя возлюбленная, моя жизнь, мой свет, моя преисполненная благости, моя тень, моя крепость, мое поле, моя трава, мои виноградники, о мое солнце, о моя жизнь, солнце, луна, звезды, небеса, мое прошлое, мое будущее, моя невеста, моя девочка, мой любимый друг, моя суть, моя кровь, звезда очей моих, о драгоценная, как мне еще назвать тебя? Мой золотой ребенок, моя жемчужина, мой драгоценный камень, моя корона, моя королева, моя императрица! Ты возлюбленная моей жизни, моя лучшая, моя самая драгоценная, мое крещение, мои дети. Ты мои пьесы, ты моя посмертная известность, ты мое второе «я», лучшее, что только есть, ты моя добродетель, ты моя заслуга, ты моя надежда, мое небо, мое дитя Божье, ты моя заступница, ты моя защитница, мой ангел, моя любовница! Как я люблю тебя!»

Я читаю это вслух, а затем мы с Кики вместе плачем.

Разве это не замечательно?

Постскриптум к эпилогу

Сначала я хотел закончить книгу именно так: мы с Кики сквозь слезы читаем в постели любовные письма великих людей, моя мгла ушла, мой дух воспарил от вдохновенных слов великих людей истории. Но, как я уже сказал в своей книге, следует жить одним днем. И я не смог бы жить в ладу с самим собой, если бы лгал и пытался скрыть, что произошло в последние несколько месяцев.

Возможно, это не давало покоя моей душе и копилось в ее темных закоулках, чтобы честно ответить Ратсо на его вопросы о моей жизни. Нельзя исключать, что это произошло от подспудного желания вернуться в мир бокса и еще раз появиться на ринге, на этот раз уже в качестве промоутера и воспитателя молодых боксерских талантов. Конечно же, с учетом моего давно сложившегося негативного имиджа не требуется больших усилий для того, чтобы разрушить радость и счастье, которые вошли в мою жизнь.

Так или иначе, но это случилось, и я должен рассказать об этом. Спустя где-то месяц после того, как я завершил работу над книгой, в апреле 2013 года я вновь сорвался, впервые с января 2010 года. Как-то вечером я вышел из дома и выпил. А затем добавил. И еще раз. Я здорово напился, поэтому, чтобы окончательно «догнать», выкурил немного травки. Когда я тем вечером вернулся к Кики и детям, я чувствовал себя ужасно. Но не настолько ужасно, чтобы остановить меня от следующих нескольких срывов в июне и июле того же года. И в августе, за неделю до моего первого поединка в качестве «Железного Майка»-промоутера, который транслировался по телеканалу ESPN, я вернулся к прежней привычке и вновь «забухал».

Я патологический наркоман, и если я не возьму себя в руки, то сдохну. Поэтому я вновь стал посещать собрания анонимных алкоголиков и наркоманов – в качестве одного из важных шагов, чтобы загладить свою вину.

Непосредственно перед своим первым поединком в качестве промоутера я подошел к Тедди Атласу, своему прежнему тренеру, который делал комментарий для ESPN. Я протянул руку и извинился перед ним за то, что произошло в Катскилле в 80-х годах. Я не говорил с Тедди почти двадцать лет, а обстановка как раз способствовала тому, чтобы принести извинения за прошлое. Я думаю, что этот жест многое значил для всех, поскольку это был первый вопрос, который задавали как во время поединков, так и в ходе интервью, которое я дал между боями.