Беспощадная толерантность (сборник)

На перекрестке надрывно гудели машины. Сверху затормозил монорельс, повалили наружу вьетнамцы. Поезд тронулся в сторону Чертаново, из окон градом сыпались пустые винные пакеты и водочные стаканчики.

– Спокойно, это иллюзия, – сказал Алик, зябко ежась. – Это все плод моего воображения. Но оно, наверное, совсем больное, если я вообразил, что живу и работаю в Коньково!

Омлет недоверчиво покачал головой.

– А мой психотерапевт расценки поднял… – пожаловался Алик. Брезгливо пнул бутылку, катившуюся под ноги, и добавил негромко: – Говорит, трудно ему со мной. Я и не думал, что он расист.

Омлет горестно шмыгнул носом.

Друзья проходили мимо дешевого бара для русских, когда с грохотом распахнулась дверь и на улицу вылетел, растопырив конечности, некто Прыщ, барабанщик местной киберпанк-группы «Худо».

Гремя цепями, шипами и заклепками, Прыщ спикировал в лужу, подняв фонтан коричневых брызг.

– Бля! – заорал Алик, отпрыгивая.

Омлет достал белоснежный носовой платок и принялся молча собирать грязь со своего кашемирового пальто.

Прыщ ворочался в луже, устраиваясь поудобнее.

– Господи! – простонал Алик. – Ну как же задолбали эти русские! Просто житья от них нет. Не могу я тут больше, уеду к тетке в Чикаго, давно она меня зовет…

– А в Чикаго негры, – сказал Омлет.

– У наших своя территория, негры туда не ходят. Знают, что зарежем.

– А русские?

– О да. Русские ходят везде…

Они стояли над лужей, в которой уютно булькал Прыщ.

– Вот же скотина… – пробормотал Алик. – Спорим, он даже не простудится, эндемик хренов. Он же местный, ему тут климат. А мы – чужие.

– Ну, мне направо, – привычно сказал Омлет. – Тебе налево. До завтра?

– До завтра, – вздохнул Алик, пожимая ему руку.

– Чикаго-Шмыкаго, – сказал Омлет. – Забудь, нах. Мы в Коньково. «Коньково» – это такое состояние души. Когда вот-вот двинешь кони, но все еще почему-то живой.

Алик грустно кивнул.

Их русские жены, эти жирные клуши. Их русские любовницы, эти алчные шлюшки. Их русские поставщики, эти ласковые расисты. А дети-полукровки, эти наглые высокомерные москвичи?! Какой тут, нах, Чикаго-Шмыкаго. Алик с Омлетом давно влипли. Потом увязли. И пропали.

Друзья поочередно харкнули Прыщу на косуху и разошлись по домам.

Оба понимали, что вырваться из этого ада им уже не суждено.