Беспощадные святые

— Так же, как и Хейли. Чертовски трудным способом.

Это убьет меня. Я не могу жить без Хейли. Я не могу вернуться в абсолютную темноту. Мне нужен тот свет, который у нее остался.

______________________________________

ХЕЙЛИ

Вы могли бы подумать, что я уже должна была отключиться, но нет, я бодрствую каждую мучительную секунду. Никакой отсрочки.

Физическая боль была притуплена наркотиками.

Хаотичны ментальная и эмоциональная стороны.

Меня так и подмывает попросить их дать мне успокоительное, но я слишком напугана. Я понятия не имею, что это за место, я только знаю, что это не больница.

Там две женщины и мужчина. И Дмитрий. Одна женщина пожилая, и она просто стоит рядом с Дмитрием, оба они наблюдают за мной острыми взглядами. Другая женщина одета в черное, как и мужчина. Их одежда похожа на боевую форму.

Они перерезали путы с моих запястий и сделали рентгеновские снимки. Теперь они бесстрастно говорят о моих травмах, как будто меня здесь нет.

— Четыре сломанных ребра с правой стороны и два треснувших с левой. Ее правый локоть был вывихнут. Внутренних повреждений нет. Просто синяки. Это заживет.

Мужчина выпрямляет мою правую руку, и это вырывает у меня стон. Он тянет меня за запястье, и я кричу от невыносимой боли, когда он возвращает мой локоть на место.

— Дай ей что-нибудь покрепче от боли, – Дмитрий выдавливает слова из себя, в голосе его звучит гнев. Он подходит и встает с левой стороны кровати, и когда он кладет руку мне на плечо, я вздрагиваю.

Это не ускользает от его внимания, и его рука перемещается к моей голове, нежно проводя по прядям. Это не приносит мне утешения, как и когда он говорит:

— Здесь ты в безопасности, Хейли.

Я не верю ни единому слову, исходящему от кого-либо из них.

Они вводят еще лекарства в капельницу, и против моей воли я лежу неподвижно, пока они обрабатывают мои раны. Моя одежда срезана, из-за чего я чувствую себя неловко. Кровь смывают с моей кожи, и когда они, наконец, заканчивают, меня накрывают одеялом.

Пожилая женщина подходит ближе.

— Мы дадим тебе что-нибудь, чтобы ты смогла поспать, дитя мое.

Я вяло качаю головой. Я ничего не хочу. Одному богу известно, что они могут со мной сделать, если я буду без сознания.

— Тебе нужно отдохнуть. Это поможет твоему организму исцелиться, – утверждает она.

Мне удается снова покачать головой, мой разум затуманивается от обезболивающих. Я чувствую, как это проходит через меня, физическая боль уменьшается, пока я не немею.

— Обезболивающие должны вырубить ее, – говорит мужчина, а затем уходит с другой женщиной.

Я слышу скрип двери и, думая, что все наконец-то ушли, закрываю глаза. Я слышу, как отодвигают стул, и снова открываю их.

Алексей садится рядом с кроватью, его взгляд скользит по мне. Мне приходится приложить немало усилий, чтобы отвернуться от него.

— Я должен был остановить это, малышка. Мне жаль, – тихо бормочет он. – Ты останешься здесь, пока тебе не станет лучше.

Я изо всех сил пытаюсь снова повернуться к нему лицом.

— А... потом?

Наши взгляды встречаются, и я не вижу злобы, только сочувствие, что неожиданно.

— Ты скажи мне, что ты хочешь сделать, и я сделаю так, чтобы это произошло.

Если бы я могла нахмуриться, я бы так и сделала. Или рассмеялась, потому что это звучит так, будто он на самом деле на моей стороне, что просто смешно.

Его взгляд снова скользит по моему лицу.

— Я посижу с тобой, пока ты спишь. Я никому не позволю приблизиться к тебе. Отдыхай, малышка.

Я так отчаянно хочу верить этим словам, что слезы застилают мне глаза.

Алексей достает свой телефон, и после того, как он что-то на нем сделал, из устройства зазвучала музыка. Я не знаю, что это такое, но это прекрасно. Это заставляет мои эмоции пульсировать, как неровное сердцебиение.

Он кладет устройство рядом с моей головой, затем кладет руку мне на макушку. Он начинает гладить пряди, и от этого по моему виску скатывается слеза.

Слегка наклонившись вперед, он мягким тоном говорит:

— Ты в безопасности. Я никогда больше не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

Мне удается пробормотать:

— Отпусти... меня...

Алексей отдергивает руку.

— Как только ты поправишься.

Я ему не верю.

Мое доверие к человечеству было разбито вдребезги. Я эмоционально не подготовлена к тому, чтобы справиться со всем этим.

Я слышу, как снова открывается дверь, и медленно перевожу взгляд мимо Алексея. В ту секунду, когда я вижу Карсона, рыдание срывается с моих губ. На нем только брюки-карго, и татуировки больше не выглядят сексуально. Они выглядят угрожающе. На его плече повязка.

Мне требуются последние силы, чтобы отвернуться от них и пробормотать:

— Уйди.

И все же я не засыпаю. Я сонно лежу, чувствуя себя парализованной, и от этого становится только хуже.

— Пройдет месяц или два, пока она полностью не поправится, – с трудом выговаривает Алексей.

Карсон ничего не говорит. Все еще. И это так больно.

Я не могу остановить льющиеся слезы.

В конце концов Карсон шепчет:

— Я посижу с ней.