Беспощадные святые

— Ты действительно отпустишь меня? – спрашиваю я, хотя не верю ни единому их слову. Я была бы глупой, если бы сделала это.

— Да. Может, мы и убийцы, но мы не причиняем вреда женщинам.

Эти слова не успокаивают меня, и я проваливаюсь в беспокойный сон.

______________________________________

Когда я просыпаюсь, свет в комнате приглушен. Я не знаю, как долго я проспала. Я потеряла счет времени с тех пор, как начался этот кошмар.

Алексей сидит с закрытыми глазами, и я не уверена, проснулся ли он. Поворачивая голову направо, я встречаюсь взглядом с Карсоном. Мое сердцебиение мгновенно учащается, но не от радости видеть его, а потому, что я боюсь его.

Боже, во что я себя втянула?

Я пытаюсь сделать глубокий вдох, испытывая тяжесть в груди, и когда острая боль не дает моим легким вдохнуть больше, я медленно выпускаю воздух.

Я должна начать двигаться. Я должна убраться отсюда. Мне нужно добраться до телефона, чтобы я могла позвонить своим родителям.

— Ларс в больнице. С ним все будет в порядке, – внезапно говорит Карсон, и мне становится легче от осознания того, что Ларс не был убит.

Полиция! Они будут искать меня.

— Я оставила свою сумку в баре. В ней мой паспорт. Мои родители знают о тебе. Если я исчезну, они будут искать меня, – говорю я, в моих словах сквозит отчаяние.

Внезапно Алексей бормочет, как будто ему скучно:

— Тебя никто не ищет. Мы позаботились о полиции, и твоя сумка здесь. Ты получишь свои вещи, когда будешь уходить.

Я закрываю глаза, когда моя надежда превращается в дым.

Мои родители не начнут беспокоиться, пока не пройдет две недели. К тому времени я могла бы быть мертва.

Карсон садится на край кровати, и это заставляет мои глаза распахнуться. Он склоняется надо мной, на его лице читается беспокойство.

— Я не собираюсь причинять тебе боль.

Я отворачиваюсь и борюсь со страхом, не желая, чтобы он это видел.

Карсон обхватывает мое лицо ладонями и подталкивает меня назад, пока наши глаза не встречаются.

— Я не хочу терять тебя, но я не буду удерживать тебя против твоей воли.

— Я не верю ни единому твоему слову, – выплевываю я слова. Я вырываю свое лицо из его объятий. – Не прикасайся ко мне.

— Карсон, отойди, – предупреждает его Алексей.

Карсон поднимает руки в сдающемся жесте и встает.

Я проверяю свою правую руку, и когда боль становится терпимой, я медленно принимаю сидячее положение. От пронзительной боли в груди на мгновение становится невозможно дышать.

Тебе нужно убраться отсюда.

Я осторожно спускаю ноги с кровати и, держась за подставку для капельницы, встаю.

Боже, это чертовски больно.

Ты можешь это сделать, Хейли.

— Тебе нужно отдохнуть, – говорит Карсон.

— Не прикасайся к ней, – рявкает Алексей, когда Карсон подходит ко мне.

Черепашьим шагом я медленно обхожу кровать, опираясь на подставку. Когда я нахожусь на полпути к двери, Алексей встает и подходит, чтобы открыть ее для меня. Он протягивает мне руку.

— Нужна какая-нибудь помощь?

Я качаю головой, медленно выбираясь из комнаты, и Алексей спрашивает:

— Куда?

— Подальше отсюда, – выдавливаю я слова сквозь стиснутые зубы. Чистая решимость заставляет меня делать шаг за шагом, мои ноги дрожат, а грудь горит. Я чувствую Карсона прямо у себя за спиной.

Я добираюсь до конца коридора только тогда, когда мои ноги перестают чувствовать.

Карсон подхватывает меня сзади.

— Я держу тебя. – Без каких-либо усилий он поднимает меня к своей груди и начинает нести обратно в палату, а Алексей приносит подставку для капельницы.

Голос Карсона напряжен от эмоций, когда он говорит:

— Ты свободна, когда сможешь дойти до главных ворот. Я не буду тебя останавливать. Мне просто нужно быть уверенным, что с тобой все будет в порядке, как только ты уйдешь отсюда.

Я поднимаю глаза на его лицо. Лицо, которое я люблю.

Нет, Хейли. Он плохой.

Ты должна тренироваться каждый день, но, несмотря ни на что, ты доберешься до этих главных ворот.

 

Глава 19

КАРСОН

Прошло больше недели, и каждый день Хейли заставляет себя вставать с постели. Она становится сильнее, и это усиливает мою панику. Пару дней назад мы убрали капельницу, и она была против того, чтобы принимать какое-либо обезболивающее.

Она по-прежнему отказывается разговаривать со мной, но с Алексеем ей, кажется, лучше. Она не так боится его, как меня.

Он не разбивал ей сердце ложью.

Когда Алексей встает и идет в ванную, мой взгляд устремляется на Хейли.

— Мы можем поговорить?

— Нет.

— Детка, пожалуйста, – умоляю я, придвигаясь к краю кровати. – Не делай этого.

— Не делать чего? – огрызается она, ее глаза встречаются с моими. Нет никаких признаков той любви, которую она питала ко мне, и это выводит меня из себя.

— Позволь мне объяснить.

Хейли принимает сидячее положение и на этот раз даже не морщится.