Беспощадный Лёд

— Хорошо, — соглашается Лиам совершенно неискренне, а затем, осмотрев консоль Майка, жалуется: — Все эти игры старые.

— Я и сам старый, — парирует Майк. — Придется тебе смириться.

Лиам с большой неохотой выбирает шутер от первого лица, а затем разочарованно оседает, когда Майк протягивает ему контроллер. Но Майк — человек чести. Обычно. Ладно, иногда. Если он сказал, что они играют в видеоигры, значит они играют в долбанные видеоигры.

Они уже проходят середину уровня, когда Лиам театрально зевает, и Майк краем глаза замечает движение.

— Если ты сейчас попытаешься обнять меня своей гребаной рукой, я ее сломаю, — предупреждает он, не отрывая взгляда от экрана.

С другого конца дивана доносится зловещая тишина.

Ну а Майку плевать. Да, плевать. Они поиграют в видеоигры, а потом он отвезет парня домой. Лиам ляжет спать пораньше, как хороший первогодка, и, возможно, Майк перестанет ненавидеть себя за то, что уступил великолепной заднице, ангельскому лицу и, мать его, обидчивости.

***

Они в долбанной спальне Майка, потому что Лиам — нераскаявшийся дразнилка, а Майк — плохой человек.

Сейчас он даже немного ненавидит себя.

Но этого чувства недостаточно, поэтому кожа вокруг рта Лиама вновь красная от его бороды. К тому времени, как Майк стягивает с себя рубашку, он видит, что эта краснота доползла до груди, как будто все, что нужно, это пару поцелуев.

Майк протягивает руку, чтобы расстегнуть свою рубашку, и Лиам быстро говорит: «Стоп!» Майк замирает, приподнимая бровь.

— Не снимай одежду, — говорит Лиам властно, а затем, уже почти застенчиво: — Не мог бы ты оставаться одетым?

Пока еще девственник, а уже становится извращенным маленьким хреном. Майк и не станет отрицать, что одобряет такое.

Он убирает руки от воротника рубашки и тянется к Лиаму, чтобы набросить на него петлю ремня. Щеки Лиама краснеют еще сильнее, теперь от смущения и волнения.

— Что, — спрашивает Майк, наклоняясь так, что его губы касаются уха Лиама, — хочешь отсосать мне, будучи абсолютно голым, а я при этом только вытащу свой член из штанов?

Лиам тяжело выдыхает, затем решительно качает головой.

— Я хочу, чтобы ты трахнул меня, — говорит он. Снова командный тон. — И хочу, чтобы ты сделал это в одежде.

Из комнаты словно выкачали воздух. К черту этого придурка, сердце Майка не может справиться с этой херней.

— Раздевайся, — коротко говорит он.

Лиам отстраняется, раздевается, стянув штаны вместе боксерами, и заползает на кровать на четвереньках. Интересно, знает ли Лиам, как он соблазнительно выглядит: широкие плечи, тонкая талия, прямая линия позвоночника, сладкий изгиб такой охренительной задницы. Скорее всего, знает. Он, вероятно, запланировал все именно так, и Майк не в силах отказаться. Прямо сейчас не может.

Минуя кровать, Майк направляется прямиком к тумбочке. Лиам хмурится, явно чувствуя, что его игнорируют, пока Майк не достает пару презервативов и флакон со смазкой, и вот тогда его дыхание становится каким-то судорожным. Майк больше не будет спрашивать, хочет ли Лиам этого. Он уверен, что, если что-то пойдет не так, малыш очень ясно даст понять, хочет или нет; он не из тех, кто страдает молча.

Майк садится позади на кровать и, не справившись с собой, пользуется моментом, чтобы восхититься Лиамом. Его тело — сплошные крепкие мускулы, за исключением остаточных следов детской одутловатости, крепких бедер конькобежца, задницы, в которую так хочется попасть. Он толкает Лиама, заставляя расставить бедра шире, пока тот не распластывается на кровати в непристойной позе.

Волосы парня свободно вьются, и от него пахнет льдом, раздевалкой и дурацким гелем для мытья тела, которое, по мнению всех парней, делает их неотразимыми для женщин. Майк притягивает Лиама за бедра, от чего у того перехватывает дыхание. Сначала Майк тянет его, а затем касается губами поясницы, мягкой нетронутой кожи.

— Лиам, — тихо произносит Майк.

— Да? — глухо отвечает Лиам. Вся самоуверенность покинула его, и он звучит, как есть: девственник, распростертый, обнаженный, окруженный со всех сторон телом Майка.

— Ты скажешь «стоп», и я остановлюсь, — говорит Майк.

Лиам напрягается под ним, готовясь возразить, но все несказанные слова превращаются просто в порыв воздуха, когда Майк наклоняется и проводит языком по его анусу.

Майк всегда любил вылизывать промежности и мужчин, и женщин, любил вытягивать из них реакцию и сладкую боль, которая обычно сопровождалась страстными жалобными просьбами пощады. Заставлять распадаться под его языком, под его пальцами. Лиам не исключение: он прекрасно реагирует, дыхание прерывистое, стон хриплый. Скорее всего, Лиам даже не осознает, какие издает звуки. Когда Майк отстраняется ровно настолько, чтобы скользнуть пальцами внутрь, Лиам издает протестующий звук, толкаясь бедрами.