Беспощадный Лёд

Он продолжает думать «в следующий раз», как будто этот вариант гарантирован. Лиаму восемнадцать, и у него такой же объем внимания, как у щенка. Сегодня вечером его прелестные губы обхватят член Майка, а потом, может быть, Лиам последует его совету и найдет хорошего канадского паренька, который разорвет его на части всеми остальными способами.

Майк оттягивает зубами нижнюю губу Лиама, затем отстраняется ровно настолько, чтобы укусить.

— Спальня? — спрашивает он. — На коленях там будет легче.

Черт возьми, но Майк не может позволить себе стоять коленями на полу. Три года назад ему сделали операцию на колене, да и малыш на сегодняшней игре поставил блок прострелу и получил удар в район бедра, который сейчас, когда спал адреналин схватки, должен чувствительно болеть.

Лиам снова облизывает губы, и Майк понимает, что это не нарочно, просто привычка, но все равно очень похоже на поддразнивание.

— Да, — наконец, произносит пацан.

Прозвучало немного хрипло, как будто Майк уже трахнул его в горло, и, боже, как же Майк хочет. Хочет, но не будет.

Лиам следует за ним в спальню, но задерживаясь в дверях, пока Майк возится с пуговицами рубашки.

— Хочешь, оставайся в одежде. — Майк снимет рубашку, складывает и кладет на комод. — Для меня не имеет значения, но, если ты останешься одетым, не смогу вернуть любезность.

Ну, он смог бы, только хочет наслаждаться видом, поэтому одежда будет лишней. Лиам прислушивается к совету, как любой восемнадцатилетний мальчишка, жаждущий минета, снимая рубашку и стягивая штаны до лодыжек еще до того, как Майк расстегивает ремень. Единственная причина, по которой Майк сдерживает смех, заключается в том, что через минуту рот парня окажется на нем, так что он может позволить себе немного воспитанности.

И еще он поражен, как боксеры Лиама натянуты словно палатка. И судя по темному влажному пятну, в том месте, где материал растянут сильнее всего, достаточно притронуться к парню, прежде чем тот кончит.

— Иди сюда, — говорит Майк, садясь на кровать, и хватает Лиама за запястье, когда тот собирается встать на колени прямо перед ним.

Он тянет, и Лиам послушно следует за ним, пока не оказывается верхом на коленях Майка. Его собственный член туго обтягивает ткань. Майк запускает руку в боксеры Лиама, обхватывает член, липкий и влажный, как будто тот находился в возбужденном состоянии в течение нескольких чертовых часов. Наверное, так и было с того момента, когда Лиам подсел за стол и положил руку на бедро Майка, скорее всего и сердце колотилось так сильно, что пацан не мог видеть ясно.

Майк был прав: больше и не понадобится, только рука вокруг члена, вероятно слишком грубая, смазанная только предэякулятом Лиама. Скользит по стволу жестко и быстро, почти зло. Лиам практически сворачивается калачиком, уткнувшись лицом в плечо Майка, издает такой звук, будто не может понять, это просто хорошо или слишком. Он кончает быстро, легко, снимая напряжение, чтобы потом не тереться о простыни как возбужденный переросток, когда его рот будет занят членом Майка.

Майк эгоистичен, и он хочет рот Лиама на себе. Заставить его сдерживаться и не ерзать бедрами, держать свои руки подальше от волос Майка, делать все, что ему скажут — это единственный вежливый способ, на которой способен Майк. И потом, чем больше секс напоминает борьбу, тем становится жарче.

Майк позволяет Лиаму, тяжело дышащему в его шею, собраться и сам вытирает руку о простыни. Другой рукой скользит по боксерам Лиама, борясь с самим собой. Может будет не так уж и плохо, если он действительно трахнет пацана? Услышать звуки, которые будет издавать Лиам, пока его вход будут разрабатывать два пальца, не говоря уже о яйцах и самой заднице. Эта задница — настоящее произведение искусства. Было бы глупостью не воспользоваться представившейся возможностью.

Но когда Лиам прижимается к твердой руке, Майк с сожалением отдергивает ее, потому что у него есть сдержанность и благородство, а также потому, что рот Лиама — довольно приличный утешительный приз, особенно когда пацан смотрит вот так, осоловевшими глазами — правильный взгляд для спальни, на этот раз — рот расслабленный, скользкий и сладкий.

— Ты со мной? — спрашивает Майк.

Лиам кивает, и Майк мягко подталкивает парня с колен, приподнимает свои бедра, стягивая трусы. Когда он привстает на кровати, глаза Лиама исследуют тело Майка, фиксируются на члене и перемещаются на лицо. Щеки становятся розовыми — розовее, темнее, чем румянец, который уже пылает.

— Иди сюда, — зовет Майк, и когда Лиам тянется за поцелуем, он отстраняется и потирает большим пальцем нижнюю губу Лиама.

Лиам тяжело сглатывает, адамово яблоко подпрыгивает, и Майк так мягко, как только может, подталкивает пацана вниз, пока тот не оказывается между его ног. Лиам смотрит таким растерянным взглядом, и Майк соображает, что должен дать что-то вроде инструкции.

— Нежно, без зубов. Не подавись.