Беспощадный рай (ЛП)

Я думаю, что на самом деле Бог сначала создал женщину, а потом уже — мужчину, решив, что нам нужен некий раздражитель, чтобы мы не умерли от скуки в Эдемском саду.

— Эй, тебе удалось избавиться от той мерзкой сыпи? — спрашиваю у Фин. — Макс сказала, что ты принимаешь довольно тяжелые антибиотики.

Фин кивает, подыгрывая.

— О, подруга, это было так ужасно. Моя гинеколог сказала, что никогда не видела такого количества сочащихся язв. К сожалению, пока я добралась до врача, Макс тоже подцепила эту дрянь.

Наблюдая за удаляющейся спиной нашего официанта, спешащего к бару, Макс уныло говорит:

— Какие же вы противные девчонки.

— Сам виноват, что считает, будто лесбиянкам просто нужен хороший трах, чтобы перейти на сторону гетеро.

 — Я не лесбиянка, — шипит Макс, — и мне бы не помешал хороший трах.

— Ну, извини за облом, — просит прощения Фин, очевидно, совсем не сожалея. — Но всем известно, что парни с пучками — отвратительные любовники. Они слишком заморочены на своих волосах, чтобы сосредоточиться на партнере. Ты заслуживаешь лучшего.

— Спасибо. Наверно.

Мы одновременно тянемся за напитками, когда официант возвращается. Прежде чем я успеваю сказать ему, что мы сами за все заплатим, он спрашивает:

— Кто из вас Джулия Джемесон?

Мой живот сжимается. Мы втроем смотрим друг на друга какое-то время, пока я осторожно не уточняю:

— А что такое?

Он указывает большим пальцем через плечо.

— Вас к телефону.

Никто не знает, что я здесь, кроме Фин и Макс. Напряжение в моем животе превращается в узел.

— Кто?

Официант пожимает плечами.

— Какой-то ирландец говорит, что вы должны ему девяносто тысяч долларов.

ГЛАВА 6

Джули

После нескольких секунд изумленной тишины, Макс говорит:

— Ладно, это дьявольски странно. Он звонит тебе сразу после того, как сказала, что ты должна позвонить ему? Совпадение?

Фин обеспокоенно оглядывается по сторонам.

— Что действительно странно, так это то, как он узнал, что мы здесь. Как думаешь, он следил за тобой после того, как вышвырнул из такси?

— Должно быть, так оно и было. Похоже, он любит играть в игры.

Как кошка с мышью прямо перед тем, как укусить, разрывая жертве спинной мозг.

Я стискиваю зубы, расправляю плечи и осматриваясь, пытаясь заметить группу здоровенных парней со злыми лицами в темных костюмах с подозрительными выпуклостями под ними. Но я не вижу наемных убийц: вокруг обычные люди разговаривают и выпивают возле бара.

Я встаю. Мое сердце бешено колотится в груди.

— Если я не вернусь через пять минут, вы, девчонки, знаете, что делать.

— Взорвем это место, — кивает Макс.

— Что? Нет! Вы направляетесь в свои тайники и отправляете сигнал, если у вас все чисто!

— Я думала, — хмурится Фин, — что «если я не вернусь через пять минут» означает «я ухожу с тем горячим самцом, которого только что встретила, не ждите меня».

— Господи, — вздыхаю я, разочарованно глядя на них. — Мы самые жалкие преступники на свете.

— Зато мы с Макс знаем, что лучше не оскорблять хозяина преступного мира, детка. А теперь иди спасай наши задницы. Мы пока будем напиваться на случай, если ты потерпишь неудачу.

Качая головой, я покидаю их и направляюсь к парню в конце бара. Он указывает на телефонную будку у заднего выхода. Это одна из тех старомодных красных лондонских будок, с которыми так любят фотографироваться туристы.

Адреналин, как электричество, пронизывает мое тело. Я захожу в кабинку, закрываю дверь и делаю глубокий вдох. Затем снимаю трубку и подношу ее к уху.

На другом конце провода потрескивающая тишина. Даже сквозь телефонный провод присутствие Лиама так же ощутимо, как прикосновение его руки к моей коже.

Затем:

— Я не планировал этого. — Голос низкий, хриплый и характерный. Теперь, когда я его слышала, я узнаю этот гортанный ирландский акцент где угодно.

— Не убивать меня, когда у тебя была такая возможность?

— Потерять самообладание. Я должен перед тобой извиниться.

Мы дышим в трубку, пока я не прихожу в себя.

— Ты что, шутишь?

— Нет.

— Это что... какая-то игра?

— Нет.

Я так пристально всматриваюсь взглядом в кнопки на телефоне, что в глазах начинает расплываться.

— Ладно, не буду тратить время и сразу признаюсь, что понятия не имею, что сейчас происходит.

— Происходит то, что я прошу прощения за то, что вышвырнул тебя на улицу.

— После того, как я украла у тебя подгузники на девяносто тысяч долларов?

— Да, — с торжеством в голосе, в котором слышится намек на теплоту, отвечает он. — Хотя мне сказали, что технически они были украдены со склада, а не у меня.

Мне хочется рухнуть в кресло, но могу позволить себе только прислониться к стеклянной двери узкой кабинки.

— Ты собираешься убить нас или как? — крепко сжав трубку, громко требую ответа.

Он вздыхает.

— Только не снова.

— Это значит «нет»?

— Да, милая, это «нет», — уверенно отвечает он.

Я не обращаю внимания на то, как мне понравилось слышать из его уст «милая», и продолжаю напирать:

— Но почему? Потому что мы девочки? Если бы мы были мужчинами, мы бы уже были мертвы, верно? — Когда он задумывается, я выпаливаю: — О боже, ты передумал?