Бесправыш. Предземье

— То дело закрыто, — снова уселся на своё место сыскарь. — Я допрошу братьев Кижевых, но с той стороны свидетелей в любом случае больше. Межсезонье у нас просидишь точно, а там посмотрим, что имперский законник скажет. Славь Единого, что существует такой дар — отличать правду от лжи. Если не врёшь, отзимуешь в казённых палатах и выйдешь свободным. До лета законник точно должен с объездом пожаловать. Увести!

Последнее уже предназначалось дружинникам, которые, звеня кольчугой, дружно поднялись со стульев. Один схватил Айка за руку и повёл к выходу, другой поманил меня.

— Кит, матери расскажи! — успел бросить мне друг, прежде чем нас разлучила развилка тёмного коридора. — Всё будет хорошо! И это… Семя твоё!

Айк скрылся из виду, раньше чем я успел что-то ответить.

— Ты, или мать его, или кто там придёт, — принялся на ходу объяснять мне дружинник. — Одёжи ему принесите на смену. И у нас тут не ночлежка для убогих. Хотите, чтобы подстилка без клопов и жрачки в достатке, серебряный в неделю потребен. Если монета есть, а она точно есть, я же не глухой, то сидеть по-человечески будет. И каждая свиданка — тот же серебряный. Раз в неделю устроим. Что передавать разрешается потом расскажу. Завтра, когда кто придёт, у ворот Фому-ключника спросите. Или Варкира. Варкир — это я. Понял?

— Понял, — подтвердил я.

Уже хорошо, что монетой хоть в чём-то можно другу помочь. А вдруг, золото, и вообще, всю беду победит? Как-никак у матери Айка трактир целый есть. А с трактира доход небось знатный. Наверняка, Лина отыщет к кому подойти с этим делом. Пусть связей у подруги Вепря, как и влиятельных друзей у самого отбывшего на Землю охотника, как выяснилось немного, но деньги-то есть. Деньги — сила. Но это она сама разберётся.

— А дружка вашего, — снова заговорил дружинник, ведя меня уже через внутренний двор крепости, — того, которого укоротили намедни, свои же и сделали крайним. Пацан сам виноват — набрал себе не пойми кого в отряд. Не ватага, а банда. Половина приезжих. Небось на своих островах грабежом промышляли. Оговорили, зачинщиком выставили. Свалили всё на малолетку дурного, чтобы голову под топор не класть. Каменоломни — не мёд, но и оттуда нет-нет живыми выходят. Ты, малый, тщательно себе друзей выбирай. Я не про Зорина. Этот не виноват, чую. Перезимует у нас — и свободен. А вот таких дураков, как Ольхов, стороной обходи. Один раз свернёшь не туда — и к нам в гости, на казённые щи. Или, и вовсе, к Единому прямиком.

Дружинник вручил мне моё оружие и вывел меня за ворота.

— Бывай, малый. Жду завтра тебя или Зорина мамку — без разницы. Главное: монету несите. Без монеты у нас дюже плохо в застенках живётся. Бобами, если что, берём тоже.

* * *

К дому я подходил уже в сумерках. На душе мерзко — нет слов описать насколько. В том, что Айк угодил за решётку, только я виноват. Что меня друг спасал, стреляя в проклятого Саноса — это лишь полбеды. Я ведь мог догадаться, что найдут деревенские ползанки и Дикую землю найдут. Тут много ума не надо. А у меня и немного нет. Притащил товарищей на охоту мечты. Один с жизнью расстался, другой со свободой.

Но Айка мы вытащим. Тут правда за нами. Хороший дар — видеть ложь. Уж всяко получше, чем года жизни с отмером. Приедет имперский законник на Мун и рассудит, кто прав, кто не прав. Но Лина ещё до того сына вызволит. Деньги решают. Если что, я и добавить могу.

Свет уже горит наверху. Ключ в поход я не брал — стучусь громко. Быстрые шаги. Много.

— Кто там?

В голосе Халаша надежда. Слышали, что сегодня паром за пролив ходил? Или Брав с Хобой были у нас? Хотя нет. Близнецы ведь не знают, где я живу. Наверняка вещи Айка в трактир отнесли.

— Свои.

На сердце безрадостно, но теплота всё равно влезла в голос. Соскучился по братишкам, сестрёнкам. Ох, Вея расстроится…

— Кит вернулся! Кит! Китя!

Меня втянули внутрь толпой. Обутого, грязного, сразу в горницу, на мытые половицы. Стоим обнимаемся. Мелкие пищат что-то радостно, Халаш сходу пытается про житьё-бытьё без меня отчитаться, Вея всего зацеловывает, причитает пустое по-бабски, а у меня язык к горлу прилип. Как сказать-то про Айка.

— Ну здравствуй, Китар!

Резко голову в сторону голоса. Ёженьки… Лина! Стоит возле лестницы, улыбается. Волосы распущены, одета по-домашнему — простой сарафан, тапки на ногах. А ведь почти ночь на дворе.

— Вы не в трактире?

Хотел поздороваться, а вырвалось то, что вырвалось.

— Нет больше трактира, Китар.

И прекрасная улыбка вмиг наполнилась грустью.

— А, где Айк?

Ло

И всё-таки гахар меня «слышит». Наши враги ментально сильнее людей. Я догадывался…

Но всё не так плохо. Попытка ощутить моё присутствие в теле носителя через прикосновение ему ничего не дала. Похоже, он может почувствовать меня только, когда я беру на себя управление телом, находясь в непосредственной близости от гахара. Сколько метров нас разделяло в форте? Примерно полсотни. Плюс каменная стена — возможно преграда глушит сигнал.