Беспредел в школе Прескотт (ЛП)

Продавая беспомощных молодых девочек извращенцам.

— Шикарно, — присвистнул Хаэль, открывая ящик на кухне и приподнимая бровь. — Какого хрена? Здесь холодильник внутри.

Он поднял контейнер с мороженым, проверил этикетку, а потом сорвал пластиковое кольцо с верхушки. Порыскав еще в трех ящиках, нашел ложку для мороженного.

— Это называется «встраиваемый морозильник», — сказал Оскар, не отрывая взгляд от своего iPad. — Они безумно дорогие, несомненно, буржуазные и оплачены деньгами, которые Винсенты получили от продажи потерянных, маленьких девочек.

— Пожалуйста! — закричала Корали, привязанная к стулу в гостиной. Слева от нее было окно на всю стену, смотрящее на море и солнце, но на этом пляже не было ни души, потому что он был частным. Это пространство не было открыто для крестьянского сброда — тех, кто достаточно глуп, чтобы работать на нормальной работе и не эксплуатировать людей в корыстных целях. Следовательно, никто не услышит ее криков. Никто не увидит наши багги, припаркованные перед входом. А так как Оскар — гений с этим iPad, никто не увидит съемок с камер наблюдения Винсентов. — Послушайте: мы можем решить все полюбовно. Это не обязательно должно перерастать в насилие.

Каллум рассмеялся, сидя на краю одной из столешниц и поедая яблоко, которое украл из соседней фруктовой миски. В это время Аарон был наверху с четырьмя нашими девочками, проверял, что они сменили засыпанную песком одежду на свежие пижамы. Там наверху была еще одна девочка, которую Винсенты собирались продать Кушнерам.

Она все еще была маленькой, у нее были черные волосы, и, хотя я не видела сходства с Пенелопой, но внезапно просто не смогла перестать думать о своей сестре. У них были одинаковые глаза. Не цвет, потому что глаза Пен были голубыми, а взгляд девочки был обсидиановым, как у Вика. Но…было что-то еще, жизнерадостность и стремление к жизни, которые выглядели так, будто они заперты под брезентом, как пузырь, который только и ждал, чтобы вырваться на свободу, лишь бы его не лопнули первым.

Я думала, что со смертью Найла мне станет лучше, менее грустно из-за мыслей, что моя сестра мертва, словно месть — это панацея от горя. Хоть я и была счастлива, что мы вычеркнули этого монстра из жизни, грусть не уменьшилась ни на йоту.

Стояла перед Винсентами, осматривала этот идиотский роскошный дом и гадала, как чьи-то мозги могли быть настолько отравлены жадностью, что они забыли о базовых принципах человечности: милосердии, сострадании и доброте.

— Мы убьем их? — спросила я, частично потому, что мне было искренне любопытно, но еще и потому, что знала, вопрос до чертиков напугает Ли и ее мужа (чье имя все еще не запомнила в основном потому, что мне все равно).

— Пока не уверен, — ответил Вик, подыгрывая, когда устроился у изогнутого сидения рядом с окном, его спина опиралась на стекло, а в правой руке была бутылка пива. — Зависит от информации, которой они обладают, и от информации, которой они хотят… ээээ… с нами обменяться.

Он отталкивающе улыбнулся, когда я подошла к ящику, в котором Хаэль нашел мороженое, продолжая искать еще.

— Хочешь, чтобы я поделился? — спросил он, предлагая свою ложку.

Я улыбнулась, соглашаясь и чувствуя, как глаза Вика прожигали мою спину, когда наши с Хаэлем пальцы сплелись. Мы уставились друг на друга, когда я набрала немного шоколадного мороженого и слизала очень медленно, самым чувственным образом.

— Послушайте, — продолжила Корали, смотря на нас, словно мы вторглись в ее личное пространство. Мне стала интересно, думает ли она о девочках, которых продала и о том, какими оскорбленными они себя чувствуют. Вряд ли, да? — Маркус и я — уважаемые члены общества. Если мы пропадем, кто-нибудь точно заметит.

— Как только мы сольем имеющуюся у нас информацию о вашей цепочке секс-торговли детьми, никто не станет усердно искать, — Вик замолчал, обдумывая, и поправил себя. — Людям будет все равно, — его рот изогнулся в ухмылке. — Как было с Эпштейном и его загадочным самоубийством. Вот только вы фигуры менее значительные, и вашими клиентами не являются миллиардеры, политики и короли.

— За нами придут друзья, — продолжала Ли, когда, сидящий справа от нее, захныкал, его глаза были прикрыты, а лицо было влажным от слез. — Они будут здесь в любую минуту.

— О, дорогая, — сказал Оскар, наконец-то отрывая взгляд от планшета. — Очень надеюсь, что нет. Ненавистна мысль, что мне придется застрелить их, а потом, как следствие того, что вы были свидетелями, мне придется застрелить вас тоже.

Я запрыгнула на столешницу рядом с Каллумом, наши руки были достаточно близко друг к другу, чтобы соприкоснуться, его спокойная уверенность вызывала наслаждение. Она проникала в кожу, словно бальзам, напоминая о нашей беседе на крыше и о том, как он промурлыкал «пока что», когда я упомянула, что мы не спали вместе.

Он посмотрел на меня, а я на него в ответ, посасывая ложку с шоколадным мороженым.