Беспредельная Римская Империя. Пик расцвета и захват мира

Леска натягивается, дрожит, будто собирается разрезать воду, ее резко мотает то влево, то вправо: рыба клюнула! Юноша умело подтягивает к себе удочку, согнувшуюся под весом рыбы. А вот и она, показалась из желтоватой воды, блеснув серебристой чешуей. Именно так: в Риме Тибр уже не того глубоко-зеленого цвета, как в сельской местности, в его воде взвесь осадочных пород из притока Аниене, впадающего в Тибр к северу от Рима, поэтому здесь его эпитет — «белокурый».

Рыболов медленно и осторожно подводит рыбу к берегу и вытягивает на траву. Хороший улов! Пока он возится, извлекая крючок (такой же, как наш), по реке проплывает судно, груженное амфорами с маслом, отчалившее из Отриколи, на его борту — юноша в желто-оранжевой тунике. Со времени их отплытия прошло три дня, сейчас он стоит на носу судна, глядя на берега, проплывающие у него перед глазами.

Вид Рима с Тибра во времена Траяна, в лучах восходящего солнца, — нечто неописуемое.

Сначала картина напоминает Ганг в Индии, протекающий через священный город Бенарес (сегодня Варанаси). На левом берегу ступеньки спускаются почти до самой воды, откуда протянулся в реку небольшой пирс. Здесь, понятное дело, нет гуру, но всюду множество беседующих людей в ярких туниках. Это первый городской «порт», облегчающий перевозку товаров по узким улочкам. У пирса качается несколько лодок, бок о бок, как гондолы в Венеции. Идет разгрузка товара для небольших лавочек, которые в этот ранний час уже принимают клиентов.

Вот лодка поравнялась с одной из нескольких арок большого моста. В нескольких километрах позади остался Мульвиев мост, а этот выстроен по приказу Нерона для более удобного доступа к садам и портику Агриппины, его матери. Нам же, жителям современной эпохи, это говорит нечто большее, ведь мост соединяет Рим с Ватиканом, где при Траяне еще нет никакой базилики, а есть сельская местность с несколькими постройками. Там находится цирк (то есть ипподром), где Нерон казнил христиан по обвинению в пожаре Рима. Здесь в 64 году н. э. погиб святой Петр; его захоронили, как и останки тысяч других людей, на большом кладбище вдоль дороги, ведущей к мосту. Верующие христиане возвели в его честь небольшую часовню и тайно приходили воздавать ему почести. Впоследствии над этой часовней была возведена базилика Святого Петра.

Проплывая под мостом, мы видим на нем довольно оживленное движение людей. Начинается час пик.

После моста Тибр делает свой первый большой изгиб внутри города.

Поражает неухоженность его берегов: вдоль почти всего течения реки не видно защитных сооружений, предохраняющих от разливов реки (а сегодня они есть), одни только луга, доходящие до самой воды, заросли тростника или небольшие песчаные пляжи, поросшие пучками травы. Так что разливы Тибра часто вызывают разрушительные затопления. По словам Тита Ливия, римская чернь настолько привыкла к затоплениям, что считает их «Божественными вестниками»: есть поверье, что наиболее крупные из них предвещают нечто серьезное, катастрофу или иное, что может вызвать потрясение в Риме. Чтобы понять частоту затоплений и количество наносов, достаточно знать, что такой священный памятник, как Алтарь мира, возведенный Августом на открытом пространстве, за полтора века настолько погрузился в почву, что для доступа ко входу пришлось сделать ступеньки, ведущие вниз.

По запущенности своих берегов, несмотря на соответствующие распоряжения императоров, Тибр походит на реку в стране третьего мира: берега усыпаны черепками битых амфор, костями животных и прочим мусором. Можно видеть прыгающих в воду с маленьких деревянных мостков ребятишек; поражают их белозубые улыбки и блестящие черные волосы, намокшие и прилипшие к голове. Чуть поодаль на одном из берегов белоснежные цапли сидят на увязших в песке стволах. Рядом валяется дырявая лодка. Из воды торчат остовы двух других небольших судов, постепенно поглощаемые Тибром. Естественно, есть и нетронутые лодки, вытащенные на сушу и разложенные в ряд. Они белые, с голубыми и красными узорами. В этот момент одна из них отходит от берега, стучат весла, на борту трое, груз — крепко завязанные мешки. Они ловко огибают разлагающийся труп животного, добычу ворон.

Подобное зрелище плохо соотносится с пышностью столицы империи. Будто мы попадаем в нее со служебного входа, который в фильмах всегда с переулков, усыпанных кучами мусора.