Беспредельная Римская Империя. Пик расцвета и захват мира

Дальше — магазин тканей. Хилар понимает это, заметив над головами посетителей несколько подвешенных за уголок подушек и дорогие ткани, свисающие из-под потолка, с бронзовых шестов, подобно полотенцам. Один покупатель изучает образцы, разложенные перед ним торговцем, а его жена ожидает, сидя на скамье.

По пути ему встречается и лавка ювелира с ожерельями из стеклянной пасты и перстнями. Хозяин торгуется с клиентом из-за золотого браслета в форме змеи.

Здесь же расположены лавки и других ювелиров, — очевидно, они держатся рядом из соображений безопасности.

Еще несколько магазинов, а за ними — винная лавка, хозяин которой сидит за прилавком, а за спиной у него — множество стоящих в ряд амфор. Прилавок этот весьма необычный: он такой высокий, что скорее напоминает балкон. Хилар останавливается, заинтригованный: ему никогда не приходилось видеть подобного способа продажи вина. Здесь им торгуют в разлив. Клиент подходит с собственной небольшой амфорой, заказывает вино определенного сорта и платит вперед. Затем подставляет открытую амфору в нишу и крепко держит обеими руками. Хозяин наливает заказанное вино в раковину-воронку, соединенную с нишей. Клиент быстро наливает «полный бак» и уходит. В прилавке устроено не меньше трех таких ниш. Возможно, для разных сортов вина.

Хилар останавливается, привлеченный глухими ударами. Они доносятся из лавки, где мясник с размаху рубит большой кусок мяса. В наши дни мясники пользуются специальным столом, где разделывают туши, а этот кладет куски на странную табуретку, сделанную из ствола дерева, стоящую на трех ногах. Еще сегодня в некоторых странах, например в Египте, можно видеть точно такие же сцены, как будто и не прошло столько времени с тех пор. Вокруг мясника на крюках подвешены разделанные туши, засиженные мухами, между ними несколько свиных голов. В глубине лавки сидит его жена, волосы ее зачесаны назад, а на затылке накладные косички образуют пучок в три ряда. Поражает изящество и спокойствие на фоне грубой силы супруга. Но ведь и работа ее совсем иная: она занимается кассой, следит за доходами и расходами, ведет расчетную книгу.

Наконец Хилар замечает лавку парфюмера, на вывеске написано, что того зовут Секст Апроний Юстин. Уже на пороге лавки нас обволакивает облако сладких ароматов. Парфюмер спешит навстречу с улыбкой? «Чем могу служить?»

Рим — город искусств уже в римское время

Хилар перенюхал множество терракотовых пузырьков, пока не нашел то, что заказывала сестра. Он взял небольшой запас духов. Не слишком много, ведь в то время духи сохраняли свой аромат недолго.

В лавке, как можно легко догадаться, преобладают посетители женского пола, но вот мы видим, как несколько мужчин заходят сделать для себя покупки. Если вы полагаете, что мужская косметика — современное изобретение, то ошибаетесь. Уже в римскую эпоху многие мужчины пользовались духами, кремами и мазями. Порой уход за внешностью занимал немало времени. Как подчеркивает профессор Ромоло Аугусто Стаччоли, многие «щеголи соперничали друг с другом экстравагантностью ароматов и проводили целые часы у цирюльника, опрыскивая себя духами…». И не только: ученый далее раскрывает нам, что на пирах и в общественных местах, таких как цирк или амфитеатр, щедро разбрызгивались ароматические вещества — порой прямо на сиденья, чтобы перебить запах крови и смерти, идущий с арены, где гибли осужденные на казнь гладиаторы и дикие звери.

Когда юноша расплатился, наш сестерций опять сменил владельца. Но он недолго оставался в лавке парфюмера Секста Апрония Юстина. Чуть позже туда заглянул элегантный богатый римлянин, чье телосложение говорит о его благополучии. Высокий, крепкий седовласый мужчина, чернобровый и голубоглазый, с прямым взглядом. Его выступающий орлиный нос подчеркивает благородство черт лица. Нам он весьма напоминает актера Адольфо Чели.[94]

И мы определенно его уже где-то видели… Он тоже смотрит на нас, возможно полагая, что мы его клиенты, в латинском смысле слова (clientis), то есть люди, приходящие просить об одолжениях. Он каждый день принимает много таких, ведь он — влиятельное лицо. Потом мужчина улыбается, прикрывает глаза и кивает… Он узнал нас: мы виделись в… предыдущей книге! Прокрались на цыпочках к нему в дом ранним утром, чтобы описать пробуждение римлянина… Улыбнувшись, он спрашивает, как наши дела и не нуждаемся ли мы в чем-либо, потом желает нам удачного путешествия и, посмотрев на наш сестерций, полученный от парфюмера вместе со сдачей, излагает свою жизненную философию: «Homo sine pecunia est imago mortis» («Человек без денег — труп»).

Эта фраза в римском обществе пугающе реальна, единственное, что имеет здесь значение, — социальный статус: человека судят по тому положению, которое ему удалось занять благодаря деньгам.