Беспредельщик

Мы делаем это одновременно, и в первое мгновение я даже не понимаю, что со мной: то ли я умираю, то ли возношусь к небесам. Алекс зажимает мне рот, едва не размазывая по стенке. Спина скрипит по пластику, позвонкам должно быть больно, но я не чувствую боли — только океан наслаждения. Я ничего не вижу, не слышу, не чувствую, кроме финальных толчков между моих раздвинутых ног и его сладкого хрипа. Мне хочется, чтобы он был еще злее, штурмовал меня агрессивнее… Но все закончилось.

Беспредельщик убирает руку и с яростью целует меня взасос. Ставит на пол — меня не держат ноги. Колени слабые, я дрожу, а внизу живота разливается покой, которого я прежде не испытывала. Лучшее наслаждение в моей гадкой жизни. Я прижимаюсь к скользкому телу Беспредельщика, который молча пытается отдышаться. Он тоже ошеломлен.

— Куколка…

Я хочу себе это каждую ночь. Но если что-то случится — я буду ждать, сколько понадобится.

Еще минутку мы ласкаем друг друга, благодаря за быстрое, но мощное наслаждение. Моемся и выбираемся из душа разморенными и уставшими. У Беспредельщика сонный взгляд.

В комнате я укрываю Полинку, раскрывшуюся во сне. Мы тихо ложимся на кровать рядом. Безумие неудержимого секса сменяется желанием просто быть рядом и смотреть друг другу в глаза. Я глажу пальцем квадратный подбородок, шершавый от щетины, думаю про завтрашний день и прошу, чтобы все прошло благополучно…

Я рада, что мы все обговорили и занялись любовью — это как финальная точка в отношениях, что были раньше. Или наоборот, новая страница? Для меня — точно. Алекс лежит с закрытыми глазами.

— Я люблю тебя, — шепчу я, не уверенная, что он услышит.

Но он приподнимается, с чувством целует меня в лоб, что-то сонно шепчет в ответ, и ложится обратно.

«Я тебя тоже» — разбираю я.

Утром Алекс уходит в шесть, пока мы спим.

Глава 40

Я встаю рано, смотрю за окно в непогоду. В комнате холодно, я набрасываю на плечи пальто, прислушиваюсь к себе и понимаю, что абсолютно спокойна.

От меня мало что зависит. Дело за моим мужем, а в нем я уверена.

Я улыбаюсь, глядя на дочь. Черная макушка, выглядывающая из-под одеяла — самое приятное, что я могу видеть. Поэтому я спокойна — все хорошо. С остальным Алекс справится.

Полина крутится, открывает голубые глаза и немедленно садится. Я поправляю одеяло, замечаю, что зайца она держит в обнимку. Грязноватый, нужно почистить мех…

— Привет, соня, — улыбаюсь я, стараясь не замечать настороженного выражения лица. Это пройдет со временем, когда она поймет, что нас больше не разлучат. — Доброе утро.

Оглядев номер и убедившись, что мы вдвоем, Полинка успокаивается и повисает на мне. Наобнимавшись вдоволь, я сажаю ее к себе на колени и отвожу назад всклокоченные волосы. Взгляд огромных глаз трогает до глубины сердца. Как много пережила моя девочка…

— Ну как ты, солнышко? — ласково спрашиваю я. — Сейчас пойдем завтракать, да?

Нам нужно поговорить — о том, что было и что будет, рассказать об Алексе, о переезде, о том, как будем жить, но пока дочка не отогреется после разлуки, я не знаю, как это сделать. Мы умываемся, я с удовольствием заплетаю ей косички. С губ не сходит улыбка, мы обе расслабляемся.

— А где он? — она дергает головой, пытаясь на меня посмотреть.

— Не вертись, — я понятия не имею, о Толе она спрашивает или об Алексе. Решаю, что она опасается Захарова. — Полина, больше ничего не бойся, все будет хорошо…

Я целую черную макушку. В глазах стоят слезы, но я сдерживаюсь, чтобы не расстроить дочь.

— Нас разлучил тот человек, но теперь его нет. У нас появится новый папа.

Я стараюсь не давить, не зная, как она отнесется к новости — с нами никогда не жили мужчины. Но пока она безразлична.

Мы спускаемся в кафе, я беру все, что Полина любит: круассаны, гренки, блинчики, в надежде, что она съест хоть что-то. Постепенно из глаз уходит тревога, когда дочь понимает, что на нас не спикируют неприятности и не унесут ее прочь, как в прошлый раз. Постепенно она начинает крутить головой, болтать и спокойно берет круассан с абрикосовым джемом. Мы смеемся над забавной рожицей, которую нарисовали поверх блинчиков, и я сама потихоньку оттаиваю.

Новостей нет. Сама я Алексу не звоню. Мы проводим время с Полинкой, заново друг к другу привыкаем, время летит незаметно. Вечером в нашу комнату робко стучится Светлана — одной ей страшно, но и она не знает, что происходит. Он не дал инструкций, и мы просто ждем.

Когда следующим днем раздается стук в дверь, я мигом бегу открывать, надеясь увидеть Алекса. Но это адвокатесса из Москвы. Черный костюм слегка помят, под глазами темные круги, словно она не спит сутками. От нее пахнет сигаретным дымом и дорогими духами для солидных дам. Она решительно входит в номер, притворно улыбается Полине и обращается ко мне:

— Поговорим наедине?

— Конечно… — я растерянно пытаюсь сообразить, как это организовать, но на помощь приходит заглянувшая на шум Светлана. Она остается с Полинкой и раскрасками, которые одолжили нам владельцы отеля, а мы уединяемся в кафе.

Адвокатесса заказывает двойной кофе без сахара и низкокалорийный салат.