Бесприданницы

Сам барон не был лично знаком с умирающим от неизлечимой болезни герцогом, но несколько лет встречал на приемах и балах его племянников, известных задир и наглецов. Даже около месяца был учителем одного из них, пока не выяснил, что оплачивать его работу юный герцог намерен долговым обязательством под ожидаемое после кончины дядюшки наследство.

Итель швырнул им в лицо их бумаги и ушел, забрав в уплату единственное, что принадлежало лично уже бывшему ученику, — старинный кинжал с эмблемой рода. Разумеется, пользоваться им барон не собирался, да и не по его руке было это оружие, просто намеревался позже обменять на честно заработанные монеты.

За столом Ительниз вел себя непринужденно и учтиво, успевая ухаживать за всеми сотрапезницами сразу, но ни на миг не упуская из виду сидевшую рядом маркизу Зайбер, пополняя ее стакан и тарелку с непреклонностью бонны. Одновременно со всеми этими заботами барон с присущей только опытным воинам бдительностью исподволь приглядывал за фрейлинами, не желая пропустить того момента, когда кто-то из них захочет вонзить в Кателлу ядовитую шпильку. Знал по опыту: ни одна прелестница не стерпит, если мужчина, который ей совершенно не нужен, уделяет особое внимание кому-то другому. И заранее готовился показать всем раз и навсегда, что сидящая рядом брюнетка теперь под надежной защитой.

Однако обед подходил к концу, девушки уже принялись за десерт, и барон поневоле задумался, кажется ему или они и в самом деле ведут себя как-то неправильно? Обычно дамы, в чьем обществе ему доводилось обедать, в перерывах между блюдами смакуют последние столичные сплетни, язвят по поводу попавших в пикантное положение подруг и жарко обсуждают модные фасоны. А вот его сотрапезницы никаких сплетен не вспоминали и даже о драгоценностях не сказали ни словечка, хотя у каждой на шее и запястьях посверкивали камнями старинные украшения. Были они и у герцогини Лаверно, хотя Итель знал доподлинно — все ценности, какие у них имелись, родственники его неудавшегося ученика давно продали и заложили.

Но самым странным оказалось совершенно иное. К концу обеда у барона непонятно почему возникло давно забытое ощущение тепла и покоя. Он словно вернулся на пятнадцать лет назад, в старинный родительский дом, где за столом собиралась немалая семья. Кроме него, родителей и братьев там жила еще куча бабушек и дедушек, тетушек и кузенов. То были прекрасные времена, и память об уюте и доброжелательности семейных обедов и вечеров он свято хранил в тайниках своей души.

Это удивительное чувство было неимоверно приятным и вместе с тем слегка настораживало своей невозможностью. Барон все внимательнее присматривался и прислушивался к хорошеньким фрейлинам и все сильнее осознавал, что ничего не понимает. К концу обеда девушки все чаще бросали на его соседку осторожные взгляды, но виделась в них вовсе не зависть и не досада. Наоборот, барон ясно рассмотрел мелькнувшие в выразительных глазах маркизы Дарве Ульгер сочувствие и жалость. Потом случайно поймал такой же взгляд герцогини Лаверно и, покосившись на Кателлу, с неудовольствием рассмотрел на ее губах тень виноватой усмешки.

Недобрые подозрения зашевелились в душе барона, и он мгновенно нашел способ их проверить. Подцепил лопаточкой кусочек нежного земляничного десерта, положил на тарелку маркизы и мягко, ободряюще ей улыбнулся. Девушка взмахнула роскошными ресницами, поднимая на Ительниза взгляд, и он тотчас задохнулся от нахлынувших чувств, на несколько мгновений утонув в счастливом сиянии черных глаз. А когда опомнился и оглянулся на фрейлин, они уже отодвигали от себя приборы и поднимались из-за стола.

— Мне нужно идти, — вспыхнув жарким румянцем, прошептала Кателла, и барон немедленно поднялся из-за стола, подавая ей руку:

— Мне позволено будет вас проводить?

— Разумеется, — ни капли не кокетничая, доверчиво вложила она тонкие пальчики в его мозолистую ладонь, привычную больше к рукоятям мечей и пик, и сердце Ительниза снова обожгло неведомой прежде нежностью.

До второго этажа они добрались в полном молчании, наслаждаясь теплом сомкнутых рук, но перед егерем, стоявшим на страже у следующей лестницы, Кателла остановилась и попыталась осторожно высвободить пальцы.

— Мы живем выше.

Это было неожиданное известие, и оно очень многое сказало барону Габерду. На третьем этаже, где располагались покои королевы и принцев, тайный советник выделял комнаты только самым проверенным и преданным ее величеству людям.

— Я тоже, — мягко улыбнулся Итель и повел девушку наверх мимо даже не шелохнувшегося воина.

До просторного светлого зала, по южному обычаю делившего покои для самых важных гостей на мужскую и женскую половины, барон вел свою спутницу так неспешно, словно она впервые поднялась с постели после тяжкой болезни. А добравшись до ступеней последнего пролета лестницы, и вовсе начал останавливаться на каждом шагу, развлекая маркизу смешными случаями из жизни своих неуклюжих учеников.