Беспринципные, циничные, и уродливые

— Что за фигня? Какая, на …, свобода? Ведь я — уже внутри. И ты, раз умолчала, фактически — обманула меня!

— Уж не хочешь ли ты сказать, что знай ты, что перед тобой — не полез бы?

— Ну… Хм-м… Э-э… Чёрт. Ты права — полез бы, конечно. Да ещё и причмокивая и вожделея, как про это обычно говорит мой чёрствый душой напарничек. Ну а если уж совсем честно — вначале я бы всё-таки основательно подумал. Ну, месяца так три.

— Так долго мы не прождали бы. У нас жратвы — на два месяца. А туалетной бумаги — вообще на один.

— Хватит! Ты же сам сказал, что тебя устраивают для последнего и мои «книжечки». А вот еда… да. Это — серьёзно. Так что — придётся лезть?

— Похоже, придётся. Иначе нам тебя не вытащить — бомба у меня в трюме, конечно, есть, но вот применить её так, чтоб «не повредить» и тебя — вряд ли получится.

— Ну спасибо, Мать. За любезно предоставленную мне честь. И «свободу выбора».

— Всегда пожалуйста. Да, хочу напутствовать тебя приятной новостью: Испытатель безопасен. То есть — пройдёшь ли ты то, что тебе предложат, или не пройдёшь — ты останешься цел. Ну, физически. Во-всяком случае, именно так утверждают три четверти легенд и мифов.

— А что говорят остальные?

— Что человек, (Пардон! Мыслящее существо!) прошедшее через Испытатель, никогда не будет прежним. А ещё есть такой момент: те, кто не выдержит испытаний, ожидающих внутри, якобы, настолько… э-э… расстраиваются, что доходит и до суицида! Ну, это — только иногда. В исключительных случаях.

— То есть, наверное, на наложение на себя, облажавшегося, рук, идут те, у кого совсем слабая психика? Какие-нибудь склонные к истерии особи… Ну, или самки?

— Точно. Но вы же у меня — сильные? С устойчивой психикой?

— А то!..

— Хе-хе… — Джо не мог не поиронизировать над попавшим в переплёт храбро полезшим вперёд напарничком, — Посмотрим сейчас, какое будет «а то!..» Получается, тебе, Пол, грозят только душевные терзания. И стыд. Позор до конца жизни.

Если не пройдёшь.

Или пьянящее ощущение победы над самим собой и древними Предтечами, соорудившими эту хрень. Наполняющее душу законной гордостью. Если пройдёшь.

— Как был бесчувственной грубой свиньёй, так и остался. Друг, называется… Я-то рассчитывал, что вы с Матерью хотя бы будете за меня болеть. Переживать. Волноваться.

— Ладно уж, тщеславный ты наш. Я за тебя волнуюсь. И переживаю. А, да: могу ещё похлопать тебе. Как это там было: «Идущие на смерть приветствуют тебя, Цезарь!»

— Это я должен был сказать. Я же иду!

— Ага. Ладно, не парься: Мать сказала, что это безопасно. На три четверти. Ну, то есть — с вероятностью более семидесяти пяти процентов.

— Я не говорила такого. Я сказала только, что он останется жив. С такой вероятностью. А вот насчёт вреда, или ущерба… ну, духовного — я сказать точно ничего не могу.

— Ничего себе! Так мне — что? Бояться?

— Нет. Будет лучше, если ты наоборот: преисполнишься мужества и решимости идти до конца. Согласно легендам Юменджей испытания предусматривают битвы и схватки с какими-то опасными противниками, которых тебе подберёт Испытатель. Сам. Обследовав тебя. И руководствуясь некоей неизвестной нам логикой. Ну, или программой. И ещё там, в легендах, говорится, что схватки предстоят нешуточные. Не на жизнь, а на смерть.

— Отлично. Так «замечательно» меня ещё никто не подбадривал. — иронии и обиды в голосе Пола не могла не уловить не то что Мать — а и тихо колыхавшаяся вокруг сапог Джо трава.

— Ладно, не нужно расстраиваться и сердиться. Нужно просто пойти и победить их всех! Надрать, так сказать, их ксеноморфные задницы! И показать, что люди не лыком шиты, и умеют не только в носу ковырять, или книжечки с…аные почитывать, закинув ноги в грязных носках на главный пульт.

— И тебе спасибо за напутствие, напарничек. Выйду живым — я тебе это припомню.

— Да ладно! Я же знаю, что ты отходчивый и милый. Незлобливый. Так что давай: соберись с духом, и — вперёд! Да пребудет с тобой Сила!

Потом расскажешь, как всё было.

Голос Пола, решившего-таки войти через второй, выглядящий по его словам так же, как первый, проём, ведущий уже в само «Зернохранилище», прервался на полуслове.

Но серьёзно забеспокоиться за судьбу напарника Джо не успел: внезапно на месте первого проёма что-то заискрилось, засверкало, словно праздничные фейерверки, и вот уже Пол стоит перед ним, моргая выпученными глазами на странно сером и перекошенном гримасой лице! Одновременно и чёрное отверстие прохода внутрь за спиной напарника обнаружилось снова на своём месте.

Джо раскинул руки. Затем подошёл и нежно приобнял напарника, глаза которого, казалось, сейчас выскочат из глазниц, а трясущаяся челюсть упадёт на дно скафандра:

— Добро пожаловать домой! Ну, как тебя там кормили? А девочки были?

Довольно долго из уст Пола не выходило ничего, кроме невнятного мычания, хотя рот активно открывался-закрывался, и было видно, что он осознал, наконец, что уже снаружи Испытателя, и его жизни ничто не угрожает. Наконец Джо удалось и что-то членораздельное разобрать:

— Давно вы здесь… Сколько я там… Вы долго меня ждали?

— Нет. Примерно полторы секунды. Мать?