Беспринципный (ЛП)

Его отдача была равносильна моей. Вскоре соседи начали вытаскивать свои садовые стулья, наблюдая, как мы, будто две рычащие собаки на его лужайке перед домом, деремся за кусок территории.

— Ты украл ее у меня! — прорычал он.

Я нанес ему удар по ребрам, и соседи дружно охнули.

— Она всегда была моей, Малыш Хэрри. Ты не сможешь украсть ее, даже если попытаешься. Она у меня в гребаном переднем кармане.

Малыш Хэрри нанес мне удар в зубы, и один из соседей ухнул.

— Я предупреждал ее, — Малыш Хэрри снова замахнулся на меня, но промахнулся. — Когда ты облажаешься, она будет здесь, со мной. И где же она? В моем доме.

Я протаранил его, как бык, головой прямо в живот, и мы повалились на землю, кряхтя и нанося удары везде, где только могли.

Первый удар брызг я пропустил, пока меня не обдало холодом. Адреналин закрутился в моих венах, и кровь закипела. Брызги только умножались. Малыш Хэрри вскочил первым, подняв руки в знак капитуляции, сплевывая кровь изо рта. Я встал сразу после этого и получил еще один резкий удар в грудь.

Шланг был у его сестры в руках.

— Хватит! — крикнула она. — Вы оба!

— Я… — Хэрри, без сомнения, попытался оправдаться, но сестра снова окатила его брызгами из шланга, попав ему на этот раз в рот.

— Харрисон. — Голос у нее был злой. — Прекрати это. Ты же знаешь, я не успокоюсь, пока ты не перестанешь оправдываться. А теперь тащи свою задницу внутрь, пока не простудился!

— Слабак, — пробормотал я.

Она снова окатила меня из шланга.

— Ты! Я принесу тебе сухую одежду, но только если ты заткнешься!

Я прищурился, глядя на сестру Малыша Хэрри, и она тоже прищурилась. Неудивительно, что Кэш Келли хотел ее. Она ни хрена не играла. Она тоже была метким стрелком, и, судя по тому, что рассказывала мне Марипоса, у нее была неоспоримая цель.

Вместо того чтобы смотреть на нее, я посмотрел на крыльцо, где стояла моя жена, держась за перила. Собака сидела рядом с ней, глядя вверх и высунув язык. Эта собака уже была предана ей.

— Что ты здесь делаешь, mio marito?

Не Капо. Мой муж. Не то чтобы я возражал, но она отказалась называть меня по моему настоящему имени. Имени, которое она мне дала. Это было единственное имя, которое я называл своим.

Ее подруга взяла шланг и начала сворачивать его, направляясь к стене дома. Давая нам подобие уединения, но, не отходя далеко.

— Я пришел забрать свою жену. Она убежала от меня.

— Нет, — она закусила губу и покачала головой. — Мне нужно было немного пространства.

— Его между нами предостаточно.

— Ты не злишься, что я ушла одна?

— Нет. Не злюсь. — Я прикусил нижнюю губу. — Я в ярости.

Какое-то мгновение Марипоса наблюдала за мной. Луч солнца упал прямо на нее, и что-то в моем сердце снова перевернулось. Свитер показывал выпуклость ее растущего живота. Я с трудом сглотнул, игнорируя тот факт, что мое горло напряглось.

— Это твой долг, — сказала она.

— Я никому ничего не должен.

— Но в этом-то как раз и проблема. Ты тот, кому все должны.

Я сделал шаг по направлению к ней. Она не двигалась. Моя жена стояла твердо, пока весь мой мир сотрясался.

— Ты мне ничего не должна, — произнес я.

— Даже преданности?

— Ты можешь дать мне ее, если пожелаешь. — Я сделал еще один шаг к ней. На этот раз Марипоса пошла направо, к ступенькам, и когда я сделал шаг вверх, она посмотрела на меня сверху вниз. — Я отказываюсь принимать то, что мне больше не хотят давать.

— От меня?

— Только от тебя. Я возьму то, что хочу от остального мира, и мне будет на это наплевать. Но что касается тебя, если это хорошо, и ты готова мне это отдать, то отдавая мне это, никогда не забирай назад.

Она кивнула.

— Я пришла сюда не для того, чтобы наблюдать…

— Это не имеет значения. — В тот момент это не имело значения. Быть рядом с ней снова казалось мне жизнью. Ее отсутствие в моей жизни ощущалось как смерть. Истинная смерть. Я знал разницу.

— Разве?

Я остановился прямо под моей бабочкой и упал на колени на ступеньках.

— Я не прогибаюсь. Я ни хрена не ломаюсь. Я не встаю на колени ни перед кем на это бренной земле. — Я не смотрел на нее, поэтому использовал свои пальцы, чтобы прикоснуться. Я обхватил ее бедра руками и прижался лбом к ее животу. — Кроме тебя, Марипоса. Ты та, кто может прогнуть меня. Ты можешь сломать меня. Ты единственная женщина, которая способна поставить меня на колени. Мне нужна твоя милость.

— Ты глубоко ранил меня, — прошептала она, и слеза скатилась по ее щеке, упав мне на руку. Это ранило меня глубже, чем шрам на моей шее. Это разбило мне сердце, о существовании которого я и не подозревал до нее. — Ты должен был сказать мне. Почему ты этого не сделал?

— Поэтому, — мой голос звучал обрывочно. Я крепче прижал ее к себе. — Из-за нас.

Моя жена провела руками по моим волосам, целуя меня в макушку.

— Я люблю тебя, Капо. Я так люблю тебя, что иногда мне трудно дышать. Ты… когда ты во мне, я хочу, чтобы меня унесло далеко. Мне все равно, если я утону в тебе. Per sempre. И я люблю тебя не из-за преданности. Я люблю тебя, потому что я… просто… люблю тебя.