Беспринципный (ЛП)

Я сказала ей, что хочу что-то вдохновленное бабочкой, но при этом ничего слишком эпатажного. Как и мое обручальное кольцо, я хотела что-то вычурное, тонкий намек на имя, которое он мне дал. Марипоса. Но платье не должно делать эту взаимосвязь слишком очевидной. Это было что-то, что было только между нами, что мы могли бы разделить как личную шутку, которую никто другой не поймет.

Когда ступила в круг вечернего света, вокруг меня горели свечи, и детали платья ожили. Прозрачные детали на шлейфе и глубокие геометрические узоры создавали впечатление белой бабочки, когда она расправляет крылья во время заката. Все линии на ее крыльях, те, что делали ее похожей на шелк, были выставлены напоказ.

Марипоса. То, как Капо произнес мое имя, его голос был глубоким и хриплым, заставило меня вздрогнуть при одной мысли об этом. Я связала хрипотцу в его голосе со шрамом на шее. Иногда Капо пил воду, чтобы снять напряжение.

Мысль о звуке его голоса заставила меня нервничать еще больше.

— Ты так споткнешься, Мари. — Я чуть не укусила Капо прошлой ночью, когда он посмотрел на меня, и огни в деревьях заставили цвет глаз моего мужа стать гипнотическим и мерцающим. Это было похоже на то, как Луна касается поверхности темного океана и окрашивает его серебром.

— С тобой все будет в порядке, bella³⁷, — произнес мягкий голос, и я чуть не рухнула от облегчения.

Скарлетт. Она и другие женщины из «девичника» стали для меня семьей. Они были со мной весь день, балансируя некоторые моменты, одновременно превращая их в особенные. Они относились ко мне как к члену своей семьи. Прямо перед тем, как мы отправились в церковь, я показала Скарлетт четки моей матери, не зная, куда их положить, но желая взять их с собой.

Она забрала их у меня вместе с букетом и сказала, что вернет их мне до церемонии.

— Надеюсь, тебе понравится. — Она протянула мне букет из сотен цветков апельсина. Скарлетт обернула четки вокруг основания, белого шелка, который удерживал цветы вместе, так что крест остался болтаться спереди.

— Это… — я даже не могла подобрать слов.

Она улыбнулась мне.

— Тебе не нужно ничего мне объяснять. Мы семья, и это то, что мы делаем. Мы здесь ради друг друга, несмотря ни на что.

Я посмотрела на Скарлетт, и мы улыбнулись друг другу.

Скарлетт схватила меня за руку. Она крепко сжала ее.

— Хотела сказать тебе это в тот день, когда встретила тебя в «Хоумран», но тогда я еще не знала тебя по-настоящему. Но теперь, когда знаю… — вздохнула она. — Трудно представить себе ночь, которая никогда не кончится, особенно когда все, что мы знаем, это кошмары, но поверь мне, некоторые ночи стоят того, чтобы желать, чтобы они продолжались вечно. Амадео…

— Мари.

При звуке голоса, Скарлетт, и я обернулась, чтобы взглянуть.

Кили проскользнула в двери, отделявшие нас от церкви. Она бросила взгляд между нами.

— Я подожду…

— Нет. — Скарлетт снова сжала мою руку. — Я как раз собиралась возвращаться. — Она обняла меня и шепнула мне на ухо: — Так и должно было случиться.

Потом она ушла.

Кили смотрела, как Скарлетт закрывает дверь, прежде чем сказала:

— Я не могу не думать о бандах, когда вижу их — Фаусти с женами. Быстренько они принимают людей, у которых никого нет, и обращаются с ними как с семьей. Заставляют их почувствовать себя принятыми, потому что раньше их никто не принимал.

Я сжала букет, мои нервы были на пределе.

— Это то, о чем ты пришла поговорить со мной прямо перед моей свадьбой? Скарлетт совсем другая. Она хороший человек. И семья Капо тоже. Это нормально, что теперь у меня есть еще люди, которых я могу назвать семьей. К тому же, ты до сих пор — моя семья, Ки.

Она махнула рукой

— Знаю. Может быть, я немного ревную.

— А тебе и не нужно. Я всегда буду твоей сестрой. Скарлетт и другие девочки — двоюродные сестры.

Кили повернулась ко мне и оглядела с головы до ног. Она улыбнулась, ее глаза наполнились слезами.

— Мари, я знаю, что уже говорила тебе об этом, но ты… выглядишь… ты такая красивая. Серьезно. И от тебя приятно пахнет.

Я улыбнулась.

— Это все цветы апельсина.

— Ты как бабочка, всегда тянешься к сладкому. — Потом Ки отвернулась от меня. — Я знаю, что должна немного подождать, чтобы сказать тебе, но я просто обязана сказать тебе это сейчас. Мне очень жаль, Мари. Мне так жаль, что мама так с тобой обошлась.

Я судорожно выдохнула, стараясь держать себя в руках. Кили хотела как лучше, но я не хотела говорить о том, что сделала ее мать. Поскольку у меня не было отца, чтобы проводить меня к алтарю, я по глупости поинтересовалась на репетиционном ужине у отца Кили, не согласится ли он. Его лицо просияло, и он уже собирался ответить, когда заговорила Катриона.

— Нет, — сказала она. — Очень мило с твоей стороны, но он не может согласиться. У него только одна дочь, и он должен сначала проводить к алтарю ее. А это лишит Кили шанса.

Я не была уверена, почему это причинило мне такую боль. Может быть, потому что я всегда считала их своей семьей и думала, что было бы неплохо, если бы кто-то знакомый проводил меня к алтарю. Кто-то, кто знал меня, когда я еще была ребенком.