Беспринципный

Может быть, это было к лучшему. Все это скоро закончится, и, может быть, после этого жизнь станет лучше. Я не смогла бы вспомнить его лицо, когда бы ни думала о том моменте, который все изменил. Я думала только о шоколаде. Никаких ниточек, которые тянули бы меня обратно в огонь.

Еще один вздох вырвался из моего рта, когда одна из его рук начала вырисовывать узоры на моем теле. В темноте его прикосновение напомнило мне белую молнию, проносящуюся по ночному небу. Волоски на моих руках встали дыбом, мурашки побежали по коже, и что-то в том, как он двигался, заставляло меня чувствовать себя... податливой, как будто он мог придать мне форму, соответствующую его.

Мой разум хотел отгородиться от всего этого, смириться с этим, покончить с этим, но мое тело... оно отзывалось так, как никогда раньше.

Реагировало.

Мое тело начало заглушать здравый смысл, желая, принимая, желая, принимая. Я охотно расслабила руку, чтобы он мог держать ее в своей руке, свободно блуждающей по моему телу. Он переплел пальцы наших рук вместе, и движением таким плавным, что казалось, оно было идеально рассчитано, он повернул меня.

Мы должны быть лицом друг к другу. Свечи освещают мое лицо, и теперь он действительно увидит меня.

Полная тишина.

Я ждала. Я ждала. Я ждала. И ждала еще некоторое время.

Какого хрена?

Он ушел?

Мне было стыдно думать об этом, чувствовать это, но я жаждала его прикосновения в темноте. Я хотела, чтобы его руки снова были на мне. Мне хотелось ощутить их успокаивающее тепло. Я хотела снова почувствовать эту безопасность. Нереальность происходящего, отгораживающая нас повязкой, начинала казаться волнительной. Нервирующей.

В темноте я не чувствовала себя такой злой, реагируя на его прикосновения. Для него.

Я подняла руку, собираясь снять повязку, но заколебалась. Я знала, что как только я это сделаю, чары будут разрушены. Он задал тему и тон. Сделал все идеальным. Даже романтичным. Не так уж трудно было думать о словах… Я справлюсь. Прикоснись ко мне еще раз.

Еще через минуту или две я не выдержала бешеного биения сердца, неуверенности, которая начала закрадываться в меня, и начала снимать повязку.

Он остановил меня.

Его руки снова были на мне, в моих волосах, и его рот так грубо завладел моим, что я знала, что моя губа снова лопнула. Он пил что-то с острым привкусом, с корицей, и это смешивалось с привкусом железа от крови, смешивающейся с нашим поцелуем.

Поначалу его было не остановить. Даже кровь не остановила его. Язык мужчины переплелся с моим, и, казалось, он изголодался. Истосковался подобно мне в течение долгих лет. Я чувствовала его в стремлении поглотить все, что только можно. В кои-то веки я была тем, кто отдавал. Может быть, именно поэтому наши действия не казались нам неправильными.

Голова на его плечах, тело, которое несли ноги, руки, которые тянулись и касались, физическое, казалось, не имело значения для меня. Он мог выглядеть как людоед, но почему-то все еще приходило в голову, что он красив. Я встречала много красивых людей, и их красота была лишь поверхностной. Но люди, которые были добрыми, что само по себе редкость, в них было то, что я считала истинной красотой.

Где-то в глубине души я задавалась вопросом, не настиг ли меня за последние два часа страх, который преследовал меня большую часть моей жизни. Мой разум принимал ужасную ситуацию и делал ее идеальной, чтобы я могла справиться с этим.

Я назвала эти мысли чушью.

Но это было нечто большее.

Трудно было выразить все словами.

Проще говоря, я хотела продолжать целовать его. Я хотела, чтобы он продолжал целовать меня — прикасался ко мне.

Я хотела большего, что бы это ни было. Это подпитывало меня так, как я никогда не знала, за исключением тех случаев, когда Кили и ее семья заставляли меня чувствовать себя частью их семьи. С другой стороны, все было по-другому. Ощущения были новыми, даже если я не могла определить их, светясь изнутри.

С чем певица сравнила ту страсть, которую она испытывала к своему возлюбленному раньше? Наркотиком.

Этого я никак не ожидала. Тяга. Необходимость. Кайф от прохладных волн захлестнувших ощущений.

Интенсивность этих ощущений почти заставила меня отстраниться, передохнуть несколько минут, чтобы успокоиться, но, с другой стороны, мои руки отказывались отпускать его. Я зажала в руках его рубашку и замерла. Прикасаться к нему было все равно, что прикасаться к источнику жизни. Я никогда не чувствовала этого раньше.

Жизни. В моих руках. Мой.

Затем, движением настолько сильным, что я отшатнулась, ударившись о стену, упершись ладонями за спиной, чтобы я не упала, он оторвал свой рот от моего.

Мужчина тихо выругался. Это прозвучало так же яростно, как и его отказ.