Беспризорные. Бродячее детство в Советской России (1917–1935)

Через несколько десятилетий после публикаций книги Лещинского и автобиографии Дубинина, когда официальная история Советского Союза стала пересматриваться, подверглась сомнению и правдивость рассказа Коли о его личном и социальном преображении. Нападки на Дубинина, умершего в 1998 году, усилились после распада СССР. Так рухнул миф о беспризорном, поднявшемся на вершину советской науки. Свидетельств ряда бывших партийных руководителей и бывших сотрудников советских органов госбезопасности (ВЧК и ГПУ), которые признали в улыбающемся ребенке рядом с Лениным Колю Дубинина, оказалось недостаточно: выяснилось, что этот ребенок – не Коля. Дубинин-генетик был известен как «Лысенко номер два», преемник того самого Трофима Лысенко, который развязал кампанию против ученых-генетиков в Советском Союзе и фактически задушил биологическую науку своей псевдонаучной теорией о модификации наследственных признаков под воздействием внешней среды. Борьба Лысенко с «буржуазной лженаукой» генетикой стала причиной смерти в тюремном заключении в 1943 году Николая Ивановича Вавилова, ученого с мировым именем, и репрессий выдающихся генетиков, таких как Владимир Эфроимсон[33].

Судьбы сотен тысяч беспризорных неизвестны. Даже если некоторые из них, вероятно, спаслись благодаря силе духа, упорству или удаче, чаша весов склоняется на сторону тех, кому выбраться не удалось. Почти в каждом номере журнала, издаваемого обществом «Друг детей» в 1920-е годы, публиковались списки, которые сегодня кажутся нам невозможными. Родители или государственные учреждения надеялись найти пропавших детей, указывая их имя и возраст, а иногда только имя, потому что возраст был неизвестен, – и это в терзаемой холодом и голодом бескрайней России. Голый список, безо всяких прикрас – мы приводим здесь его начало – напечатан в сентябрьском номере за 1929 год. Поразительно, в нем маленькие Александр Духно и Мария Крайнова, им по пять лет, и Михаил Навашин, которому, как указано, от шести до десяти лет[34].