Беспросветный Тупик

— Но вы же не на сцене, — возразил Эдди и поспешно добавил к произнесенной фразе слово «сэр».

Здесь мне придется прервать ход повествования и сделать кое-какие разъяснения. Дело в том, что актеры очень любят цитировать драматурга по фамилии Шекспир. Они делают это не только на сцене, во время спектакля по пьесе Шекспира (что представляется мне вполне естественным), но и в обыденной жизни, при каждом подходящем и неподходящем случае. Одно особенно часто цитируемое актерами высказывание Шекспира звучит так: «Весь мир — театр, и люди в нем актеры». Возможно, вам покажется, что бывают стихи и получше. Но, скорее всего, вы подумаете, что и сами могли бы сочинить подобное высказывание. Вся беда в том, что Шекспир сочинил его раньше, и с этим уже ничего не поделаешь.

Кто помнит фамилию человека, который ступил на Луну вторым? Никто не скажет вам, кто занял второе место на географической викторине в прошлую среду. Никто не помнит даже, проводилась ли эта викторина вообще. Так что нам придется смириться с мыслью, что человек по фамилии Шекспир нас опередил, а поскольку эти слова относятся к актерам, нет ничего удивительного в том, что именно актеры обожают их цитировать.

Теперь вы готовы к тому, чтобы, вернувшись к высказыванию Эдди, представить себе, как обрадовался мистер Памблснук, когда его услышал.

Для тех, кто слишком ленив, чтобы вернуться на предыдущую страницу, повторю, что сказал Эдди. Он сказал:

— Но вы же не на сцене… сэр.

Можете не сомневаться, что в глазах мистера Памблснука загорелся огонек. Реплика Эдди предоставила ему прекрасную возможность ответить со всем блеском, на какой он был способен.

— Чтобы рассеять твое недоумение, приведу слова нашего бессмертного барда: «Весь мир — театр, и люди в нем актеры», — продекламировал мистер Памблснук. — Вот так-то, мой мальчик.

Должен признать, что эта реплика произвела на Эдди сильное впечатление. Он не имел ни малейшего понятия, о каком «бессмертном барде» шла речь (откуда ему было знать, что среди бродячих актеров именно так принято называть мистера Шекспира?), но смысл произнесенных слов поразил его и на некоторое время лишил дара речи.

— Для хорошего актера самое главное — это войти в образ, — сел на своего конька мистер Памблснук. — Важно проникнуть в смысл роли задолго до того, как она будет сыграна на сцене. Например, когда я готовился сыграть роль лосося в пьесе «Ловись, рыбка большая и маленькая», мне пришлось целый месяц провести в ванной, и все это время я не ел ничего, кроме ручейника и муравьиных яиц.

С этими словами актер-импресарио залез в экипаж и сел рядом с Безумной Тетей Мод, которая уже успела вернуться на свое прежнее место. Нисколько не изменившийся Малькольм лежал у нее на коленях.

— Я помню то золотое время, когда вы готовились исполнить роль похитителя в пьесе «Свяжи меня по рукам и ногам», — проворковала Безумная Тетя Мод, в голосе которой прозвучало искреннее восхищение. — Та уловка, при помощи которой вы заманили французского дипломата к себе в подвал, была отмечена печатью гения! Помнится, вы продержали его взаперти целую неделю. Какой позор, что полицейские не оценили вашего таланта и арестовали вас за день до премьеры.

— Это была большая потеря для театра, — согласился актер-импресарио и скорбно покачал головой.

Эдди сел на свое прежнее место и закрыл за собой дверцу экипажа. В его груди клокотала обида. Но мальчику приходилось сдерживать себя: мистер Памблснук был, по-видимому, хорошим знакомым его двоюродных дедушки и бабушки, из чего с неизбежностью следовало, что он такой же сумасшедший, как и они.

Приют святого Вурдалака

Эпизод 6,

в котором гуси спасают Рим

Любая история рассказывается с определенной точки зрения. Рассказчик (которым в данном случае являюсь я) ведет повествование тем или иным способом и старается придерживаться тактики, избранной с самого начала.

Если не считать небольшого отступления в ванную мистера и миссис Диккенсов, эта история рассказывается с точки зрения бедняги Эдди. Куда он, туда и мы. Когда он садится в экипаж, мы следуем за ним. Когда он ночует на конюшне «Придорожной гостиницы», мы тоже проводим там всю ночь. Когда он смотрит в дуло поддельного револьвера, мы не убегаем, а остаемся с ним.

Но у нас нет повода гордиться своим самообладанием. Если бы револьвер был настоящим, да еще заряженным настоящей пулей, застрелен был бы Эдди, а не мы. Это он истек бы кровью, в то время как мы не подвергались бы никакой опасности. Не скрою, мне очень хотелось бы сочинить книгу, в которой пуля попадает в читателя, когда он доходит до 67-й страницы. Но когда я представляю себе, какой ропот возмущения прокатится по книжным магазинам и публичным библиотекам, у меня опускаются руки.

Суть дела состоит в том, что на протяжении всего повествования я пока еще ни разу не использовал словосочетание «тем временем» для того, чтобы переключить внимание с Эдди на какого-нибудь другого персонажа, находящегося вдалеке от него.