Бесс-фракиец

— Я ждал тебя, святотатец, — вещал невидимый ему демон. — Ждал все эти годы. Но что такое годы для бессмертного бога? Всего лишь мгновения бесконечно долгого сна… Тогда, на Баал-Горе, ты лишил меня всего, чем я дорожил, всего, что поддерживало во мне жизнь: моего царства, храма, слуг, жрецов, жертвенной крови, даже самого моего тела… Но я выжил. Выжил, как много раз прежде, когда гибли империи и обращались в пепел города. Ведь я — Тот-Кто-Всегда-Возвращается. Я вернулся из тьмы и пустоты в этот мир, и ждал своего часа, чтобы воздать тебе по заслугам за всё, что ты у меня отнял, посмев обратить свой меч против меня. Так иди же ко мне, святотатец, я желаю получить свою расплату!

Стиснув зубы в дикой ярости, Бесс открыл глаза. Словно по волшебству, луч восходящего солнца прополз от того места, где он сидел, к большому плоскому камню, лежащему на склоне холма, и осветил тонкую черную щель за ним, до того сокрытую от постороннего взгляда в тени. Сомнений не оставалось: глыба скрывала за собой потайной ход. Бесс поднялся на ноги, подбежал к плите и, приложив все силы, отодвинул её в сторону, открыв проем, ведущий в недра холма. Не раздумывая ни секунды, Бесс протиснулся в этот лаз.

Внутри его встретила кромешная тьма. Но так было только первые мгновения: адаптировав свое зрение после солнечного света к темноте, Бесс различил очертания вполне просторного коридора в слабых отсветах факела, горевшего где-то рядом, за ближайшим поворотом. Фракийцу припомнились рассказы о гробницах и храмах Египта, внутри которых были скрыты целые лабиринты из коридоров и камер со всевозможными ловушками, защищавшими покой богов и мертвых владык, и их сокровища от разграбления. Однако Гиза и Мемфис — города, где находились самые знаменитые храмы и усыпальницы, — располагались далеко к югу отсюда, и Бесс решил не гадать попусту, чем на самом деле был этот полый холм, внутри которого он оказался. Зайдя за поворот, фракиец снял со стены тускло горевший факел, в другую руку взял обнаженную махайру — вторая осталась в ножнах у него на поясе — и пошел вдоль коридора, навострив зрение и слух.

Коридор петлял в недрах холма словно бесконечно длинная змея, спускаясь всё ниже и ниже. Тяжелый затхлый воздух свидетельствовал о том, что путь на поверхность оставался далеко позади. Факелы на стенах попадались нечасто, и каждый новый факел воин брал с собой, заменяя им предыдущий. Ни единый звук не нарушал могильной тишины подземелья, ни малейшего движения не улавливал настороженный взгляд фракийца — только полутьма коридора и кромешный мрак боковых ходов. Однако воин твердо знал, что избрал верное направление. Он ясно чувствовал это, и шел, не сворачивая в многочисленные ответвления.

Наконец Бесс почуял близость воды впереди — из коридора повеяло сыростью — и двинулся к неведомому подземному водоему, держа клинок наготове.

— Ты напал на след, враг мой, — вновь заговорил голос демона в сознании Бесса. — Ну что ж, начинаем игру!

Из низкого коридора Бесс вышел в просторное подземелье, в котором свет факелов отражала вода: подземный источник, либо просочившиеся воды реки наполняли дно этого зала. Фракиец окинул взглядом темный водоем, и заметил просвет у дальнего края — выход на поверхность. Крылатого чудовища нигде видно не было, однако у самой кромки воды зашевелилось то, что фракиец поначалу принял за поваленный пальмовый ствол. "Бревно" пришло в движение так быстро, что воин не успел даже удивиться, когда прямо перед ним разверзлась огромная зубастая пасть. Инстинктивно отмахнувшись мечом прежде, чем захлопнулись пилы острых зубов, он сунул горящий факел прямо в длинную морду и увидел, как могучий ящер стремительно отступает в спасительную воду. Нильский крокодил, которыми кишели прибрежные мангровые заросли, получив отпор, видимо сообразил, что этот двуногий ему не по зубам, и предпочел попытать счастья в другом месте. Над водой на миг мелькнула могучая гребнистая спина — и чудище исчезло под темной гладью, оставляя за собой большие расходящиеся во все стороны круги.