Бесс-фракиец

Бесс отдышался. Глаза его привыкли к полутьме тускло освещенного зала, и он осмотрел окружающее пространство: отвесные стены терялись в черноте далеко наверху, куда не доходил скудный свет факелов. Лишь блики от подземного озера играли на камне. Воин ощутил постороннее присутствие: там, под сводами зала, явно кто-то был.

– Сюда, ко мне, святотатец, — снова возник из пустоты ненавидимый Бессом голос. — Мы заждались тебя здесь, наверху.

Бесс яростно оскалился. От этого "мы" у него защемило сердце. Венари здесь? Во власти демона? Живая… или?… Гоня прочь дурные мысли, воин убрал клинок в ножны и с силой бросился на стену. Отчаянно цепляясь пальцами за малейшие уступы в скале, он начал свой подъем.

А голос продолжал вещать, и фракийцу стало казаться, будто с Бхагалом в унисон говорит кто-то второй, тоже неуловимо знакомый ему по прошлой жизни…

– Вот так, враг мой. Скоро всё решится. Скоро наша история получит финал… Боги, так странно чувствовать себя единым целым с этим… существом. Скажи, ты тоже временами видишь сны о другом мире? О мире, где царит вечный сумрак и хлопают крыльями гигантские тени? Впрочем, можешь не отвечать: знаю, что видишь. Это объединяет нас как ничто другое. Вот и мне этот мир снится едва ли не каждую ночь. Но только в нем я сам — тень. Понимаешь? Царственная тень, что правит всеми другими тенями… Знаешь, иногда я задумываюсь, как прожил бы свою жизнь, не сведи нас вместе злодейка-судьба. Если бы не было нашей с тобой кровной вражды, твоего побега из гладиаторской школы, поднятого мятежа, того проклятого острова… если бы ты вовсе не появлялся на моем пути… а потом, поразмыслив, всякий раз прихожу к одному и тому же выводу: нет никаких "если" — всё уже предопределено. Всё, что было, что есть, и чему быть. Тебе было предначертано родиться врагом Рима, выживать там, где гибли другие, привести меня к тому древнему алтарю на острове и… сделать меня иным, дать мне эту темную силу, великую и проклятую… Мне же Фатум уготовил судьбу охотника на врагов Империи и — как следствие — твоего вечного противника, а в качестве злой шутки вдобавок соединил меня с кровавым богом из иного мира. Улавливаешь иронию, Бесс? Ты прошел путь от пленения и рабской жизни к долгожданной свободе, а я от свободы и величия пришел к рабству на службе у потустороннего зла, пусть и равного по силе самим богам. Одним кровавым маршрутом — к совершенно разным судьбам. И вот теперь оба явились сюда довершить начатое. Мы как будто стали героями трагической поэмы какого-то безумного аэда.

Слушая эту длинную речь, Бесс не отвечал, сосредоточенно поднимаясь по высокой стене. Он уже понимал, кого увидит наверху, и был внутренне готов к этой встрече.