Бессердечная

– Как не стыдно, Мэри-Энн! Неужели ты подумала, что его интересует только мой титул и приданое, при том, что я такая неотразимая красавица? – Кэтрин преподнесла это, как шутку, но в глубине души у нее и впрямь заворочалась мысль о том, что она чересчур наивна. Как же ей до сих пор не пришло в голову, что его могло привлечь богатство ее семьи?

Нет, она в это не верит. Кажется, она ему на самом деле нравится. Он по-настоящему, искренне восхищается ею. Он даже намекнул, что она может стать причиной его возвращения в Червонное королевство… Но ведь ему известно, что за ней ухаживает его величество… Известно, что кое-кто считает ее будущей Червонной Королевой.

И все же он осмеливается просить ее о следующей встрече.

Выходит, она нужна ему? Или что-то нужно от нее?

Кэт помотала головой, прогоняя коварные мысли. Джокер только что поделился с ней тайной. С какой стати она должна в нем усомниться?

– Я только хочу сказать, – начала оправдываться Мэри-Энн, – что совсем его не знаю. И хоть вы так охотно отправились веселиться с ним на всю ночь, я вовсе не уверена, что и вы достаточно хорошо его знаете.

Кэт что-то промычала, вспоминая сон. Его улыбку с ямочками, уплывающую все дальше и дальше. Замирание в груди. То, как она протягивала к нему руки, пытаясь удержать и вернуть то, что он похитил – но он не давался и ускользал.

– Ты права, – сказала она. – Полагаю, я не очень хорошо его знаю.

Шут. Защитник. Тайна.

Может, она не знает его, но сейчас больше, чем когда-либо, она уверена – Джокер ей нужен.

Глава 23

Дни, которые потянулись следом, были, кажется, самыми мучительными в жизни Кэт.

С утра она бросалась к окну, надеясь найти белую розу, и вглядывалась в кроны деревьев – не сидят ли там черные вороны, но не находила никаких следов Джокера и его спутника. Шут не делал попыток снова похитить Кэт или предложить еще одно полуночное свидание. Не стучал он и в дверь имения, чтобы поговорить с ее отцом и попросить разрешения ухаживать за ней.

В каком-то смысле это, надо признать, было хорошо и правильно. И все же Кэт ничего не могла с собой поделать, она постоянно мечтала, что Джокер поступит именно так, а ее отец каким-то непостижимым, чудесным образом вдруг возьмет да и даст на это согласие.

Но ухаживания Короля в семье восприняли всерьез, так что матушка теперь пилила ее даже больше прежнего. Почему его величество до сих пор не пригласил Кэтрин на очередной прием? Почему Кэтрин не старается почаще попадаться ему на глаза? Когда он намерен сделать предложение? Какие цветы они выберут для букета невесты? И снова, и снова одно и то же.

– Новая посылка для леди Кэтрин! – сообщил Пингвин. Дворецкого почти не было видно за огромным букетом, только внизу из-под цветов торчали перепончатые лапы и черные фалды фрака.

Кэт, вздохнув, отложила книгу, которую читала. Неделю назад она встречала цветы с надеждой – вдруг они от Джокера? Вспоминает ли он ее так же часто, как она его? Ну, или хоть изредка?

Но подарки были не от Джокера, и по одному взгляду на букеты из красных роз, алых гвоздик, пунцовых георгинов можно было догадаться, что это очередное подношение от ее усердного воздыхателя.

Впрочем, пока ухаживание было необременительным, отчасти потому, что Кэт старательно избегала встреч. Она отклонила уже несколько предложений прогуляться по королевскому парку (в сопровождении матушки), а также приглашений в оперу и на чаепития. Король уже успел понять, что его избранница подвержена долгим приступам мигрени, и Кэт надеялась, что он сочтет ее чересчур болезненной и вскоре откажется от своих намерений.

Ее ухажер (так Маркиза теперь звала Короля) возмещал недостаток встреч постоянным потоком подарков. От каждого подношения сердце Кэтрин сжималось – она понимала, что щедрость Короля не должна изливаться на столь неблагодарную особу, как она. Зато ее мать встречала каждую посылку, замирая от восторга.

Король присылал торты, пироги и пирожные от придворных кондитеров, и Кэт изо всех сил сдерживалась, чтобы не слишком их критиковать… в тех редких случаях, когда матушка вообще позволяла ей попробовать кусочек. Он присылал бриллиантовые серьги, рубиновые броши и золотые подвески, все с королевским знаком – сердцем (будто намерения Короля и так не были ясны). Он присылал шелковые перчатки, музыкальные шкатулки и даже прядь колючих светлых волос, перевязанную красной бархатной ленточкой. К этому подарку (особенно отвратительному) даже прилагались стихи:

Из цветков люблю я розу, а из птичек соловья,
От своей бородки локон я отрезал – для тебя!

Кэт, сама того не желая, запомнила короткий стишок, и он неотвязно звучал у нее в голове, так что ее уже мутило.

Хуже всего были подарки, в подготовке которых, казалось Кэт, участвовал Джокер. Стихотворения, согревавшие ей душу. Письма, которые глубоко ее трогали. Слова, которые – она так ясно представляла это – произносил голос Джокера. Возможно, они даже были написаны его рукой!.. Правда, в конце всегда стояла подпись Короля.