Бессердечные изгои. Падший враг

Я осматривала помещение, прекрасно зная, кого выискивала. Мысленно дала себе пощечину, чтобы прийти в себя.

Что с тобой не так? Ты точь-в-точь как Нина. Тянешься к невероятно трагическому герою. Тригорин. Непонятый бунтарь, у которого были свои причины для бунта. Павший враг.

Магнитная сила заставила меня посмотреть вправо. Там я увидела его. Он стоял, прислонившись спиной к стене, с бутылкой пива в руке и с нечитаемым выражением лица. Ему так шла элегантность. И вообще ему шло все. Даже… Депрессия? Я не могла ничего поделать и продолжала думать о той ночи: хотел ли он правда прыгнуть тогда в отеле «Пьер» или был просто настолько пьян. Глупая ошибка, как он сказал.

Может, он жалел о поцелуе, случившемся после.

Может, он даже не помнил, что целовал меня. Почему мне не все равно? Я вдова, которая все еще страдала от потери мужа. Мне должно было быть плевать, что он там думал.

В тот момент я заметила, что он не один.

Он пришел с девушкой?

Да, с девушкой. И что? Опять же, тебе все равно, помнишь?

Она стояла рядом с ним, и они что-то бурно обсуждали. Она красивая. Высокая, худая, как спичка, с длинными темными волосами и глазами, напоминающими ночь. В отличие от меня она одета так, чтобы произвести впечатление: в белом платье с облегающим верхом и открытой спиной.

Мой желудок перевернулся. Это не могла быть ревность. Чтобы я? Ревновала? Ха. Я даже не ревновала, когда Пол приглашал всех моих хороших подруг на танец на нашей свадьбе, включая Джорджи, мою сестру. Дважды. Даже когда это перестало быть уместным и стало выглядеть немного странно («Жители большого города!» – так тогда мама посмеялась над этим).

Но эта девушка… Она очень красивая и точно во вкусе Арсена. С темными волосами и загадочная, как Грейс.

– Сюрприз! – Пара рук схватила меня со спины за плечи. Я чуть не задохнулась, повернувшись. Мама, да, мама! Стояла прямо передо мной, широко раскинув руки.

Моя мамочка во плоти! С ее большой улыбкой, широко раскрытыми глазами и короткой презентабельной стрижкой, а еще на ее шее было колье из драгоценных камней, которое придавало ей дорогой вид настоящей первой леди.

– Ириска! Ты моя яркая сияющая звезда!

– Мама! Что ты делаешь здесь? – Я бросилась к ней в объятия, сжимая ее изо всех сил.

– О чем ты? Я бы никогда в жизни не пропустила твою премьеру! Ох, Уинни, посмотри на себя. Кожа да кости! Твой папа был прав, мне нужно было приехать еще полгода назад и притащить тебя обратно домой, – проговорила она, обнимая меня.

Я отстранилась, всматриваясь в ее лицо. Она выглядела так же, как и всегда. Та же одежда, те же волосы, та же улыбка. Меня очень успокаивал тот факт, что мои родители не изменились после моего отъезда.

– Ты останешься? – спросила я, понимая, что если она зайдет в мою квартиру, то увидит, что там до сих пор ботинки Пола, его йогурт и газета, которая ждала его возвращения.

– Ох, ириска, если бы могла. Но у Кенни завтра сольный концерт, а Лиззи прибьет меня, если я пропущу. Не говоря уже о Джорджи, снова слегла со своей аллергией, а папа… О, ну ты и сама знаешь папу! Он никак не может без меня. Я хотела быть для тебя здесь сегодня.

– Когда ты прилетела? – Я держала ее за руки, будто она была галлюцинацией и могла исчезнуть в любой момент.

– Этим утром, – ответила Крисси, вклиниваясь между нами с ее керамическим термосом с чаем для похудения. – Я показывала ей город. Мы не хотели, чтобы ты знала до спектакля. Поняли, что ты и так жутко нервничаешь.

Мне не нужно было спрашивать Крисси, чтобы знать – это она купила маме билеты. Мои родители не были бедными, но они никогда не раскошелились бы на поездку всего на несколько часов. Я была так благодарна, что хотелось плакать.

– Ох, Крисси. – Я состроила гримасу, обнимая ее. – Спасибо, спасибо, спасибо, – прошептала я ей на ухо.

– Я вернусь в аэропорт через несколько часов, – объявила мама, смотря на сцену не отрывая глаз. Она никогда не была фанаткой манхэттенской сцены. – Все, что я хотела, это убедиться, что ты в порядке.

– Я в порядке. Лучше, чем в порядке! – Я широко улыбнулась, надеясь, что она купится на это. Если мне удастся убедить ее, то смело могу претендовать на «Оскар».

Мама осмотрела меня скептическим взглядом. Ее рука все еще держала мою, как будто ей тоже была невыносима мысль, что я могла раствориться в воздухе.

– Не думаю, что Нью-Йорк хорошо на тебя влияет, – наконец сказала она сквозь сжатые губы. – Он жестокий и напряженный. Он не понимает твою душу, ириска.

– Не могу не согласится, миссис Толес, – Крисси ловко вклинилась в разговор. – На самом деле, я собиралась сегодня вечером поднять этот вопрос с вашей дочерью.

– Неужели? – Я нахмурилась. Это что-то новенькое. Крисси всегда говорила, что мне нечего делать в Малберри-Крике. Что мое будущее ждало меня где-то здесь, в этом большом, загрязненном и полном возможностей городе.