Бессердечный

Тело растворилось, оно невесомо. Я плаваю, но не чувствую воды, её нет. Боль, куда она подевалась, та боль, которая была? Спина, а мне показалось, её проткнули. Так, где же боль? И что потом? Голова заболела очень резко, в неё просочился резкий гнусный звук, как белый шум. Потом он пропал, и я оказался здесь. Но где? «Его нужно снять с болтов. Симон, помоги мне». Кирилл я тебя слышу. Кирилл, что случилось? Кирилл?! Почему я не могу пошевелиться? Я не вижу его. Нет, только не … «НИЧЕГО НЕ ТРОГАЙТЕ, ВЫ МОЖЕТЕ ЕМУ НАВРЕДИТЬ!» Симон, это ты? Правильно, не трогайте меня больше, не хочу, что бы вы меня трогали, уйдите. Уйдите!

5

Трое парней стояли возле полуживого друга, когда вой сирены взорвал тишину они побежали на её зов. Они нечленораздельно попытались объясниться, что случилось, вместе с ними врачи побежали к месту трагедии. Два врача, мягко говоря, впали в шок, когда ребята показали на дерево с пригвождённым человеком, но тут же поняли – времени мало. Они только проверили реакцию зрачка на свет, пульс, да и вовсе признаки жизни, всё важно кого снимать с дерева – трупа или ещё живого человека. Один из них с надеждой и каким-то неясным удивлением сказал: « Гриша, он ещё жив. Ты посмотри на его колотые раны с левой стороны в области грудного отдела», он показал напарнику спину пострадавшего. Григорий выразил даже не удивление – а испуг: «Четыре колотые раны, сердце возможно задето». Пока они осматривали его, ребята почти перестали дышать, они застыли, словно улетели в вакуумный мир. Водитель пригнал машину близко к месту трагедии. Врачам всё же пришлось отпилить деревянные болты и унести его на носилках.

«-Вильям, тебе сегодня восемнадцать! С Днём Рожденья, сынок!– Отец похлопал его по плечу и продолжил, – У меня для тебя есть подарок, он повернулся к гардеробу и с верхней полки достал продолговатый свёрток. Протянул его сыну и улыбнулся, – твои старые болты уже никуда не годятся, и я подумал, что тебе будет приятно пострелять сегодня новыми. Сын аккуратно открыл свёрток: на тёмно-синей ткани лежали деревянные тёмно-коричневые с металлическими наконечниками болты, их было тринадцать…»

Водитель вышел из машины и помог загрузить носилки, закрыл дверь за врачами и обратился к парням: «Оставайтесь здесь. Полиция уже едет». Они узнали друга семьи Вильяма, вот почему они даже не стали оформлять стандартные документы, они просто его опознали, опознали Вильяма.      Машина скрылась из виду, а за ней приехала и полиция.

6

Белые стены, одинаковые коридоры, люди на проходе: кто-то пьян, кто-то трезв и весь в крови. Медсёстры бегают, шныряют, вызывают по очереди, хотя больше пытаются успокоить бедняг, ведь они терпят и ждут, а врач в травматологии один, да и то старый. Мужчина в панике ему только что сообщили, что его сына привезли сюда, он успокаивал жену, которая тихо плакала и держала что-то в руке. Он попытался спросить у пробегавшей мимо медсестры о сыне, но ничего не узнал. Тогда они резким шагом направились в вестибюль, от которого на вид осталось лишь слово, и спросили, не поступал ли к ним восемнадцати летний мальчик Вильям Чёрных, которого опознал водитель скорой помощи. А женщина, как ни в чём не бывало, удивилась странному имени и заинтересовалась, не приезжие ли они. Мужчина опешил, он не знал, жив его сын или нет, и уже резче потребовал ответа. Женщина вздрогнула и спешно посмотрела бумаги, заикаясь ответила, что полчаса назад поступил человек с таким именем –сейчас он в операционной и предложила им подождать в холле. Родители мальчика сели на скамью, отец прижал к себе жену: «Не бойся Лика, всё будет хорошо. Мы ничего пока не знаем. У нас есть надежда…»

7