Аккуратно сложив письмо, я кладу его в сумочку и всматриваюсь в крошечное овальное окно слева от себя, когда самолет проносится сквозь пористые облака. Мою грудь сдавливает, глаза горят — такое ощущение, будто вскрыли рану.
Но оно скоро проходит. Сначала ты — это зияющая рваная рана, и ты чувствуешь всю ту боль, которую она с собой несет, но затем исцеляешься.
Отперев ключами замок своей квартиры, я сначала просовываю голову внутрь, чтобы внезапно не застать врасплох Вивьен и Фернандо. В квартире тихо, можно расслышать лишь звуки включенного телевизора из комнаты Вив.
— Эй? — кричу я.
На спинке одного из стульев в гостиной висит бюстгальтер, что меня не удивляет. Зайдя в комнату, в которой ничего не изменилось после моего отъезда неделю назад, я сразу же переодеваюсь. Надоело носить одну и ту же одежду изо дня в день.
Даже не знаю, как долго пробуду в городе и когда вернусь назад. У меня запланировано несколько встреч, касающихся имущества Брайса, к тому же, нужно все упаковать в его квартире и отправить на хранение, но после этого мне следует покончить со всем. Покончить с Нью-Йорком.
С Реттом все уже кончено.
Я не горжусь тем, как с ним порвала. Может, мне следовало сказать правду, и все бы разлетелось вдребезги, но тогда мне показалось, что намного проще притвориться, будто я хочу большего от нашей маленькой договоренности. Это всегда самый простой способ отшить мужчину.
К тому же, я знаю, что нравлюсь ему. Знаю. Чувствую. Вижу это. Он может отрицать все, что угодно, но он начал влюбляться в меня.
А я в него.
— Эй! — Вивиан врывается в мою комнату и обнимает меня. — О, Боже! Не могу поверить, что ты дома. Я так соскучилась.
Я обнимаю ее.
— Ты ведешь себя так, будто меня не было здесь целую вечность.
Она закатывает глаза.
— Когда ты привык видеть человека каждый день в течение нескольких месяцев, то начинаешь скучать по нему, когда его нет.