Бесшабашный

В витринах третьей кунсткамеры поблескивала чешуя нимф, русалок и водяных. Положенная под язык, такая чешуйка помогала глубже нырять и дольше находиться под водой. Но были здесь и чешуи драконов всех размеров и форм. Если верить слухам, чуть ли не во всех уголках зазеркального мира еще оставались живые особи, но сам Джекоб лишь однажды краем глаза видел промелькнувшую в небе тень, подозрительно смахивавшую на драконью. Одну из стен зала целиком занимала витрина, где, вытянувшись во всю длину, лежала мумия красного дракона. Размеры ее впечатляли, однако поговаривали, что это всего лишь муляж, искусно изготовленный по приказу прадеда императрицы из шкур обычных животных.

Джекобу некогда было любоваться ни дохлым драконом, ни ведьмиными метлами. Мяч, который он разыскивал, обнаружился в одной из витрин четвертого зала. Величиною не больше куриного яйца, он красовался на подушечке черного бархата. Джекоб нашел его в пещере водяного, когда освобождал похищенную дочку булочника. Приложенное к экспонату описание весьма походило на сказку о Золотом мяче, хорошо известную по ту сторону зеркала:

Первоначально любимая игрушка младшей дочери Леопольда Добродушного, с помощью которой она нашла своего жениха (впоследствии короля Венцислава Второго) и избавила его от колдовского заклятия в образе лягушки.

Но это была еще не вся правда. На самом деле мяч был западней. Всякий, кто его ловил, немедленно оказывался внутри и мог выбраться из заточения только после того, как кто-то снаружи тщательно протрет его золотую оболочку.

Джекоб взломал витрину ножом, испытав на миг большое искушение прихватить еще несколько вещиц, дабы пополнить свой сундук в каморке у Хануты, однако оставил эту мысль, понимая: пропажи одного только мяча уже вполне достаточно, чтобы не на шутку разгневать ее величество. К тому же, едва он сунул мяч в карман плаща, в первом зале неожиданно вспыхнули газовые лампы. Заметив, что сам он уже становится видимым, Джекоб юркнул за витрину, где сиротливо кособочился изрядно стоптанный сапог-скороход саламандровой кожи, который Ханута в свое время продал еще отцу императрицы (найти к нему пару он так и не смог). Звук шагов гулко разносился по залам, потом Джекоб услышал, как кто-то возится с замком витрины. Но увидеть ночного гостя он из своего укрытия не мог, а выйти не решался, опасаясь выдать свое присутствие. Кем бы ни был ночной посетитель, оставался он в кунсткамерах недолго. Свет погас, тяжелые двери захлопнулись, и Джекоб снова остался в кромешной тьме один.

Его уже вовсю мутило от слизи, но он заставил себя еще раз пройти вдоль витрин, чтобы выяснить, ради каких таких чудес явился в залы таинственный незнакомец. Исчезла ведьмина целительная игла, два когтя дракона, якобы защищающие от ран, и лоскут кожи водяного, которой приписывалось такое же чудодейственное свойство. Так и не взяв в толк, что все это значит, он довольствовался предположением, что это, наверно, императрица решила в качестве свадебного подарка преподнести жениху несколько магических оберегов, дабы его не сменил вскорости какой-нибудь новый, куда менее миролюбивый гоильский король.

Когда золотые двери снова захлопнулись за ним, он чувствовал себя уже настолько худо, что его чуть не вырвало прямо на лестнице, но он только крепче сжал в кулаке золотой мяч. У него уже начинались судороги — первые предвестья паралича, вызываемого слизью, — а дворцовым коридорам все не было конца. Джекоб решил возвращаться через сады, откуда пришел. Они, правда, были обнесены высокой каменной оградой, однако рапунцелева коса не подвела его и на сей раз. Хоть одну толковую вещь сумел сберечь.

Солдат Доннерсмарка все еще стоял у ворот, но Джекоба он даже не заметил, что и неудивительно, ведь его тело было еще полупрозрачным, как у привидения, и ночной сторож, совершавший свой неспешный обход по городским улицам, чуть не столкнувшись с Джекобом лицом к лицу, от ужаса выронил фонарь.

По счастью, пока он доплелся до гостиницы, тело его приобрело уже вполне зримые очертания. Зато каждый шаг давался с трудом, пальцы рук почти не слушались. С грехом пополам он влез в лифт и только перед дверью своей комнаты вспомнил о Лисе.

В дверь он колошматил с такой силой, что двое разбуженных гостей высунулись из своих комнат, прежде чем солдат наконец-то ему отпер. Джекоб ввалился в номер и, шатаясь как пьяный сразу направился в ванную, где его вырвало. Лисы нигде не было.

— Где она? — спросил Джекоб, выходя из ванной. И прислонился к стене — ноги уже совсем не держали.

— Я в шкафу ее запер. — Солдат обиженно показал ему окровавленную руку, наспех перевязанную носовым платком. — Она меня укусила!

Джекоб выставил его в коридор.

— Передашь Доннерсмарку: я исполнил, что обещал.