Бессильные мира сего

Горе Луковое радостно отдало вилку с куском котлеты, съехало со стула и радостно затопало в глубь квартиры, мелькая вылезшей из рейтуз клетчатой фланелевой рубахой.

- Побеждает не сила, - сказал Андрей поучительно, - побеждает терпение.

- Это ты о чем? - спросил Эль-де-през с подозрением, но уточнять не стал - сунул в рот остаток котлеты, а вилку, не вставая и не прицеливаясь, с большой точностью переправил через всю кухню в мойку. С лязгом.

- Слушай, - сказал Андрей задумчиво, - как ты думаешь, почему меня детишки не любят?

- А кто тебя, такого, вообще любит?

- Гм. И то верно. Впрочем, женщины! Женщины меня любят.

- Это не любовь, - сказал Эль-де-през пренебрежительно. - Это похоть. При чем здесь любовь?..

Андрей почему-то сразу же вспомнил анекдот про мужика, который своей законной решил однажды показать по видику крутую порнуху, но рассказывать анекдот не стал: у Сережи всегда была некая затрудненка с юмором. Смешные истории он не воспринимал и ничего смешного в этой жизни никогда не замечал. "Ну, не знаю, не знаю, - говаривал он. - Со мной никогда ничего смешного не происходит..." Он был строгий парень. Но зато надежный как роллс-ройс.

- А откуда он знает, что ты - Эль-де-през? - спросил вдруг Андрей, и на этот раз был понят немедленно, хотя, казалось бы, речь шла уже совсем о другом.

- Сам удивляюсь, - признался Эль-де-през. - Знает откуда-то. Он вообще все знает.

- Но ты ему не говорил?

- Конечно, нет. Чего ради? Да и когда? Он со мной два раза всего разговаривал: когда я нанимался к нему и когда он меня отправлял в эту командировку...

- В какую еще командировку?

- Ну, в охрану к этому, к Профессору, к кандидату нашему.

- А-а-а...

- Я ведь не насовсем к нему перешел, - объяснил Эль-де-през, доставая из холодильника новую банку. - К кандидату. Я ведь только на время выборов.

- Ну и что, тяжелая работа?

- Да нет. Нормальная. Я бы даже сказал - пустяковая. На хрен кому он нужен, этот наш Профессор?

- А говорят, у него рейтинг вдруг круто пошел вверх, - заметил Андрей между прочим.

- Да, говорят. Я утром сегодня в штаб звонил - там все на ушах стоят от восторга. Но вообще-то странно - с чего бы это вдруг?

- Представления не имею, - соврал Андрей - кое-какие соображения по этому поводу у него были.

- Вообще-то какая разница? Я жду не дождусь, когда вся эта залипуха кончится и я вернусь к ребятам. Надоело. У этого Профессора команда - все какие-то нервнобольные. Дерганые какие-то.

- А ты чего ждал? Высокая политика.

- Ну да, высокая... - проворчал Сережа Эль-де-през. - Выше дерева стоячего. Может, все-таки дать тебе еще пива? Что ты пустую банку сосешь второй час?

- Спасибо, не надо. Мне и так хорошо.

- Потолстеть боишься?

- Нет. Я вообще-то ничего не боюсь, как ты, может быть, слышал.

- Слышал, слышал... Бодигард из тебя никакой.

- Это почему же?

- А потому, - наставительно произнес Эль-де-през, вскрывая очередную банку, - что настоящий бодигард должен всего бояться. Только тогда от него и будет толк. Тетка в толпе в зеркальце посмотрела - губы подкрасить, а ты обязан тут же вздрогнуть и насторожиться.

- Ну и работка! Так весь день и вздрагиваешь?

- Ей-богу. Как проклятый. Но виду, конечно, показывать нельзя. С виду ты должен быть - как египетский сфинкс. "Каменная задница"...

Он засмеялся, но как-то невесело. Лицо его словно бы вдруг постарело, глаза остановились:

- Дурак какой-нибудь, собачник гуляющий, посмотрит как-нибудь не так... - он замолчал, оборвав самого себя, а потом пробормотал: - Знаешь, я все-таки позвоню туда еще разок... - Он вытянул из заднего кармана мобильник и нажал кнопку. - Чего-то мне неспокойно вдруг сделалось, ей-богу, - объяснил он, как бы извиняясь. - Сам не понимаю, почему... Толян, ты? Да, это я. Ну, как вы там?.. Точно?.. Водку празднуете? А не рано?.. Я говорю, не рано начали?.. Да? Ну, слава богу... Ну, давай. Давай, говорю!.. До завтра... Гудят! - объяснил он Андрею, заметно повеселев. Гудят, корифеи! Не рано ли начали?

Глава десятая

ВОСКРЕСЕНЬЕ

Финал

Он стоял на кухне перед раскрытым холодильником, поедал бутерброд с яичницей и смотрел, что бы еще такое из холодильника добыть. Во дворе за окном падал светлый медленный снег, было тихо и спокойно. Он с наслаждением ни о чем не думал. Сегодня ему замечательно легко и хорошо ни о чем не думалось, и внутри себя он ощущал легкую и теплую, ласковую, пушистую пустоту и совсем ничего больше, кроме этой пустоты. Впервые, может быть, за последние полгода.

Он превосходно выспался и с удовольствием предчувствовал, как будет доводить до кондиции разоренную гостиную, которую вчера уже в значительной степени привел в порядок, но недостаточно, безусловно недостаточно. Комната по-прежнему вызывала в памяти старый рекламный слоган: "Так выглядит под микроскопом трудновыводимое пятно". Надо этим случаем воспользоваться, подумал он с приятным предвкушением. Расставить, наконец, книги должным порядком: собрания сочинений - отдельно, беллетристику - отдельно и чтобы по алфавиту, фактическую литературу - отдельно, на стеллаж слева...